Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 2

Змий кивнул на берег — Там стоят знаменитые большие турецкие бомбарды, которые способны пробивать толстые стены византийских, венецианских, австрийских и других крепостей. А в проливах бомбарды установлены для поражения вражеских кораблей в проливах Босфор и Дарданеллы. Так, длина Босфорского пролива по фарватеру около тридцати километров, а ширина от трех тысяч семисот до семисот пятидесяти метров. Ну а пролив Дарданеллы еще длиннее — семьдесят километров, ширина его в среднем четыре-шесть километров, а в самом узком месте — между Килиц-Барим и Кале-Султане — чуть больше одного километра. Дальность стрельбы больших турецких бомбард при настильной стрельбе составляет около двух километров. Таким образом, бомбарды даже с одного берега могут поразить любой вражеский корабль. Правда, заряжание каменным ядром длится полтора-два часа, а щебнем — в несколько раз дольше.

Сема добавил — В Турции чугун стали лить на несколько десятилетий позже, чем в Европе, и в шестнадцатом веке он был неудовлетворительного качества. Поэтому в этом веке большинство больших турецких пушек стреляют мраморными ядрами. Аж до начала восемнадцатого века у турок будут преобладать медные орудия. Недостаток у медных орудий только один — высокая стоимость меди по сравнению с чугуном. Но в Османской империи имеются большие месторождения меди, да и султаны люди не бедные. После обоснования в Константинополе турки построили в Галате огромный арсенал Топхане, где ежегодно отливаются сотни орудий.

Я обратился к Федору — А мы вот спросим выпускника Военной Академии. Государь, какие преимущества у медных пушек?

Федор прокашлялся и ответил без запинки — У медных орудий меньший вес ствола при равной прочности. Поэтому в Европе чугунные пушки применяют только на кораблях и в крепостях. Полевая и осадная артиллерия имеет медные орудия, чугунные состоят там в редких случаях. У медных большая безопасность прислуги. Дело в том, что орудие из хрупкого чугуна разрывается сразу, а медная пушка сначала немного деформируется, и лишь потом разрывается. Опытные канониры почти всегда замечают, когда дело идет к разрыву ствола.

Свищ одобрительно кивнул — Память у Государя хорошая, не зря он один из лучших выпускников! Слышь, Зверь! Я предлагаю если Султан мировую не подпишет, на обратном пути его сокровищницу ограбить. А самого султана на тот свет отправим, забрав его младшую пятнадцатилетнюю дочь в невесты нашему Государю!

Федор заалел как девица — Вот вы придумали! Мусульманку в жены русскому царю!

Я усмехнулся — Так окрестим басурманку и станет османская принцесса русской царицей.

К нам подошел глава ученых монахов, которых направил Собор для составления списков с книг, хранящихся в Риме. С нами были восемь монахов, Четверых мы должны высадить на полуострове Айон-Орос на северо-восточном побережье Греции и они должны посетить Афонский монастырь. А четверо, старшим среди них был придворный поэт и наставник детей русского царя Алексея Михайловича от Марии Милославской (Фёдора, Ивана и Софьи), а также их единокровного брата Петра от Нарышкиной, основатель школы при Заиконоспасском монастыре, учитель Сильвестра Медведева, наследовавшего его библиотеку и школу, сорока восьми летний Симеон Полоцкий, должны были встретиться с Папой.

Симеон Полоцкий признавал значимость античной мифологии, хотя для многих в то время она считалась языческой ересью. Он написал трактат об иконописи; стимулом для этого послужило сотрудничество с крупнейшим русским живописцем Симоном Ушаковым. Ушаков стал во главе прочих царских мастеров, образовал целую школу иконописцев и пользовался милостями царя Алексея Михайловича и его сына, исполнял всяческие их поручения по художественной части и до самой своей смерти жил в довольстве и почёте. Монахи с собой везли несколько икон работы знаменитого иконописца.

— Мы с братьями молимся о скорейшем окончании нашего путешествия! Как скоро мы достигнем Греции?

Выйдя в Средиземное море, мы подобрали венецианца, выжившего после кораблекрушения. Спасенный еще не был истощен и, высушив свою одежду, он на следующий день составил нам компанию. Федору нужна была разговорная практика, да и общение позволяло расширить ему свой кругозор.

Венецианец, представившийся Джованни, был довольно сведущ в европейских слухах и от него мы с удовольствием получали интересную информацию. Болтовня с этим авантюристом привела к идее заглянуть к Дожу Венеции, которая давно увязла в шестой Турецко-Венецианской войне. По словам Джованни большая часть правления Альвизе Контарини была занята фестивалями и весельем, так что дож мало пользовался своими полномочиями. Однако он провёл серьёзную юридическую реформу в начале своего правления. Также тогда с Крита было привезено множество новых мощей, которые были размещены в венецианских церквях. Высадив четверых монахов, мы взяли курс на «сапог».