Спецназ обиды не прощает

И ведь что интересно. После событий в город нахлынули журналисты со всего мира. Некоторые из них — установленные разведчики. И все как один интересовались, как бы между прочим, одной деталью — как распространялась паника? Что чувствовали горожане во время событий, независимо от степени участия в них?

— Вообще-то не верю я в это психотронное оружие, — оборвал сам себя Панин, испугавшись, что сболтнет лишнее.

Махсум заверил, что аппаратура в чемоданах никак не повлияла на психику окружающих. Они с друзьями многократно включали эти приборчики, но психом никто не стал. Вообще было непонятно, для чего они нужны. Бакинский барыга, у которого хранилась добыча, тоже включал компьютер, и тоже ничего. Но раз уж они так нужны, черт с ними, пускай забирают. Все-таки живой человек, даже прокурор, лучше бездушной железки.

Чтобы вызволить живого человека, пришлось привлечь дополнительные силы. По данным разведки, противник готовил засаду. Такой вариант вполне логично вытекал из предшествующих действий «туранбуранцев», ведь до этого, договорившись о размене, они уже попытались устроить засаду в аэропорту.

Когда Фикрет узнал, что остаток ночи ему придется провести за рулем, объезжая своих друзей-шоферов, выдержка ему изменила. Он зажмурился и, кусая губы, несколько минут ругался страшными словами, загибая пальцы, чтобы не пропустить никого из самых дальних родственниц основателей гуманитарного фонда «Туранбуран», а также их родителей, и наконец лично основателей в рот.

Тем не менее к назначенному времени «камазы» армейского вида стояли у выхода из бомбоубежища, и группа Муртазанова незаметно погрузилась в них с аппаратурой и оружием. Группа Ковальского отправилась на рассвете, чтобы проникнуть на заводскую территорию с утренней сменой. Связь обеспечивалась двумя трофейными радиотелефонами. Аккумуляторы в них подсели и могли отключиться в любой момент, поэтому была разработана система условных звонков. Кроме того, говорить по этим трубкам вообще не следовало из-за возможного перехвата.

Последний штрих в подготовке размена — все участники были одеты в черные комбинезоны гражданской обороны и везли с собой чемоданчики с приборами радиационного и химического контроля. Это тоже придумал Панин, чтобы придать мероприятию вполне благопристойную видимость. Ведь Фикрет занимал очень уважаемую должность начальника штаба ГО завода. И почему бы ему не провести, наконец, давно запланированное занятие?

Головной грузовик остановился перед поворотом. Два других объехали его и свернули на дорогу вдоль канала, и тогда головной подался вперед и заблокировал поворот. Теперь никто не смог бы свернуть с шоссе в эту сторону.

Второй «камаз» проехал дальше и перекрыл поворот с приморской дороги. Там уже стояла «нива» Фикрета, который должен был привезти Балабека.

— Круговая оборона, — сказал Махсум, спрыгнув с подножки грузовика. — Грамотно получилось, четко.

— Четкость сестра таланта, — сказал Панин.

Все пока шло по плану, но что-то уже тревожило его. Он не сразу понял, что в «ниве» виднелась только одна фигура вместо двух. Фикрет вышел, раздраженно хлопнув дверью.

— Убежал, сволочь!

— Как убежал?

— Под светофором. Развязался, сволочь, и убежал.

— А ты?

— А что я? Там люди, что я мог сделать?

Махсум понимающе засмеялся:

— Поторопился ты, брат. Зачем зарезал? Как мы теперь чемоданы передавать будем?

— Никого я не резал. Убежал, сволочь, — сказал Фикрет твердо.

— Плохо дело. — Панин почесал затылок, оглядывая берег.

— Ну хочешь, я эти чемоданы отнесу? — сказал Фикрет.

— Сами отнесут, — решил Панин.

Глава 31

Размен

Судьба Балабека была решена еще тогда, когда он подставил их под пули. Его нельзя было отпускать. И он исчез. Фикрет, конечно, не убивал его. Он просто по дороге завез его к своим друзьям. Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то ловит рыбу. Кто-то ловит тех, кто ловит рыбу. А кто-то стоит между ними и заметает следы.

Однажды Фикрет уже воспользовался помощью тех, кто умеет заметать следы. Во время событий, затесавшись в толпу и запоминая приметы зачинщиков, он видел, как зверствовал один из погромщиков. Он называл его Уродом. Урод убивал сладострастно и изощренно. Фикрет постарался, чтобы его схватили одним из первых. И как же он был потрясен, когда спустя месяц Урод снова ходил по улицам, блаженно улыбаясь.

«Он больной, псих он», мрачно объяснил Панин, «у него все справки в порядке».

«Но я сам видел!» возмутился Фикрет.

«Свидетелей нет», сказал Панин.

«Значит, он может всех спокойно резать?»

«Слушай, давай сначала со здоровыми разберемся».

«Он притворяется», настаивал Фикрет. «Я за ним посмотрел немного. Когда со своими говорит, лицо нормальное. Они что-то готовят. Давай его хотя бы в дурдом засадим».

«Да пойми, не до него сейчас. Работы — море, никто не будет отвлекаться на безнадежного психа».

Но Фикрет не мог успокоиться и продолжал следить за Уродом. И однажды доложил: «Он за тобой ходит. Утром и вечером крутится у твоего дома. Вчера с ним еще двое были, вечером, когда ты на генеральском БРДМ приехал. Что будем делать?»