Спецназ в отставку не уходит

Волкову с Сониным выпало наводить порядок на территории возле тылового забора –  два ряда колючей проволоки да вышка, на которой днем нес службу часовой. Когда взводный сдавал пост под охрану караула, часовой становился полновластным хозяином склада, обходя его по установленному маршруту. Он был наделен особыми полномочиями не допускать на территорию без начкара, его помощника или разводящего никого, даже самого министра обороны. Часовому предоставлялось право применения оружия при нарушении границ поста посторонним лицом, если он не выполнит устные требования часового и не среагирует на предупредительный выстрел вверх. А если посторонний неожиданно объявится перед часовым на близком расстоянии, тот имел право стрелять по нарушителю без предупреждения. Но это ночью, когда склад сдан под охрану. С утра же часовой торчал на вышке, держа автомат за плечом.

Вооружившись метлами, Волков и Сонин начали мести участок возле бетонного окопа, предназначенного для отражения часовым нападения на пост из леса. Разговорились. Сонин спросил:

— От подруги письма сюда были?

Дмитрий отрицательно качнул головой:

— Нет! Рано! Только вчера сам написал, сообщив новый адрес.

Сонин улыбнулся:

— Значит, скоро твоя Валя завалит почту батальона своими пахнущими духами письмами. Ведь она в карантине тебе почти каждый день писала, так?

— Не почти, а каждый день. И я каждый день отвечал.

— Думаешь, дождется?

— Думаю, дождется!

— А ты не переспал с ней перед службой?

— Тебе какое дело, Антон? И почему ты об этом раньше не спрашивал?

— Да так! Просто, если переспал, дождаться дождется, может, но гулять с другими будет. Скрытно! Это точняк!

Дмитрий удивился:

— Почему обязательно должна гулять?

— А ты не въезжаешь? Она же бабой стала. Кайф почувствовала. Теперь без этого самого жить не сможет. И не потому, что блядь, а потому, что организм мужика затребует. Так переспал или нет?

— Нет! Хотели, но потом сорвалось. Испугалась она. А я хотел. Не получилось. Валя потом на призывном пункте извинялась, да чего уж там.

Сонин хлопнул товарища по плечу:

— Ну тогда, братан, все будет ништяк! Если, конечно, другого не встретит. А так не загуляет. Ты ж, вернувшись, в первую ночь проверишь!

— Нашел, о чем говорить! Лучше о своей Алле расскажи.

Сонин вздохнул:

— Алла не дождется!

— Почему? Ведь обещала?

— Обещала, а толку? Ты ее не знаешь. Красавица. Мисс школы в прошлом году. За ней такие пацаны волочились, не чета мне. Крутые, сынки богатых родителей, сплошняком студенты или МГУ, или МГИМО, да на собственных тачках стоимостью нашей с матерью однокомнатной квартиры! А она с чего-то меня выбрала. Но, наверное, так, для понту! Чтобы тех, крутых, раззадорить. Короче, сейчас только понял, за игрушку меня держала. А жаль. Но я первый у нее был. Хоть это навсегда останется.

— Что, переспал с девушкой?

— Угу! Точняк на Новый год! Сначала в компании гуляли, потом, шампанского пережрав, на улицу. А там мороз, ну ты помнишь. А у меня хата свободна. Мать к родственникам праздник отмечать поехала. Ну мы –  ко мне. Отогрелись, покурили, да и разложил ее. Не сопротивлялась. Отдалась, как будто так и надо. Безо всяких базаров. Целкой оказалась. А я, признаться, не надеялся на это. Но целка.

Волков спросил:

— Переживала потом, наверное, плакала?

— Ага! Плакала! Жди! Встала, как кончили, она только и сказала: простыню убери, а то мать кровь заметит. Я и не думал об этом. Простыню –  в мусоропровод, не стирать же ее. Потом до утра за столом при свечах сидели. О чем базарили, не помню. А под утро она предложила опять трахнуться. Ну, я не отказался. Не дурак. Вот тут она дала, видно, после первого раза раздраконилась. У меня сейчас яйца болеть начинают, как вспомню, что мы утром 1 января с ней вытворяли. И на софе, и в кресле, и на журнальном столике, и на полу. С ума сойти.

— Сколь же презервативов вы ухандокали?

— Какие презервативы? На живую любовью занимались. Алла сказала, никакой резины, а мне и хорошо.

— Так она забеременеть же может, ведь ты в нее кончал?

Сонин задумался:

— В нее! Черт! А ведь верно, Диман, точняк забеременеет. Но это же ништяк? Гулять не будет. Хотя нет, загуляет обязательно. А беременность? Херня! Аборт сделает! Да, рожать не будет. Да и ждать тоже. Так что давай завязывать базар о ней! С красивыми жизни все одно не получится. Это самому надо красавцем быть, как Тарзан, да бабок иметь немерено. А мне где взять и то и другое? Морда обычная, фигура –  тоже не атлет, а насчет «бабла» вообще молчу! Если устроюсь куда охранником, хорошо. А таким, как Алла, охранники не нужны! Одно радует, я ее первый отымел. Первый бабой сделал!

— Но ведь она тебе тоже письма писала?!

Сонин согласился:

— Писала! Последнее как раз перед отъездом сюда получил. Пишет, что тоскует. Мол, забыть ту ночь не может. Как будто она у нас одна была. Мы потом еще кувыркались у нее на хате.

— А может, Антон, она действительно полюбила тебя, никто другой ей не нужен?

— Смеешься?

— Нет, серьезно! Если полюбила, то никаких бабок не надо! И мужиков других.

Сонин почесал затылок: