Спецназ в отставку не уходит

Комбат проговорил: –  Условие, говоришь, выставили? Что ж! Это говорит о том, что ребятки они не простые. Ты вот что, прикажи своим «дедам» обороты сбавить. Пусть Жуков поговорит с ними, похвалит, мол, ночью держались молодцом и утром не жаловались. Такое ценится. Посему больше подобных напрягов не будет, но пахать вгрязную и по службе, и по делам кое-каким все же придется. От этого, мол, не уйти. В общем, ты понял меня!

— Понял, товарищ подполковник! Следовательно, могу вводить в штат первого отделения подвоза боеприпасов?

Грабов разрешил:

— Вводи! Закрепи технику, что на длительном хранении содержится. Пусть метут территорию складов и парка. Главное, провернуть основное дело. А потом –  пошел к черту этот батальон. Пусть новое командование разбирается с проблемами части.

— Так точно, товарищ подполковник!

Грабов взглянул на старшего лейтенанта:

— Что так точно?

— Все, что вы сказали!

— Вижу, тебя начинает вести. Проинструктируй своих «дедов» насчет молодых и –  домой! Спать! И чтобы ни капли спиртного до вечера.

— Есть!

Кутенко покинул штаб. В парке подозвал к себе Жукова, поставил задачу насчет Волкова и Сонина, после чего отправился домой. Жил он в однокомнатной квартире пристройки к дому офицерского состава. Хотел податься к Ларисе, подруге, с которой провел в поселке бурную ночь, но передумал. Лара сегодня выходная, привяжется с постелью, не отобьешься. Любвеобильная бабенка, жадная до секса, потому и разведенка. Она ему выспаться не даст. А командир приказал быть в норме вечером. Так что надо шагать домой. С Грабовым шутки плохи. Что бы ни говорили в ментовке, а Детруна приговорил Грабов. Кто привел приговор в исполнение? Да те же чечены. Непонятно, чем провинился прапор перед комбатом, что тот предпринял кардинальные меры. А может, чечены сами решили разобраться с Детруном? Но все одно. Без Грабова дело не обошлось. Посему –  домой и спать. А Лариса подождет!

Зайдя в квартиру, старший лейтенант сбросил туфли, не раздеваясь, упал на софу и тут же уснул.

Комбат же, проводив Кутенко, собрался наведаться в подсобное хозяйство. Надо там с прибылью от фермерства определиться. Деньги, по сравнению с теми, что шли от транзита наркоты, никакие, но и не отдавать же их дяде? Свое надо брать всегда. Даже мелочь. Хотя если с умом, то можно и чужое прибрать к рукам. Но прежде сделав его своим.

Он уже подошел к двери, как заверещал его сотовый телефон. Комбат взглянул на дисплей. Тот высвечивал букву «Р». Рустам. Неужели началось то главное, пугающее, но с нетерпением и алчностью ожидаемое?

— Слушаю!

— Ассолом аллейкум, дорогой друг!

— Привет! С чего это ты по-своему приветствуешь?

— Просто! Настроение хорошее! Слушай, сегодня двадцатое июня, среда! А в субботу, тридцатого, где-то в это же время будь готов встретить главный груз!

— Продолжительность отстоя определена?

— Примерно неделя! Может, меньше!

— Понял. Я со своей стороны обеспечу сохранность груза. Все будет готово.

— Тогда до связи, друг?

— До связи!

Наступила суббота 23 июня. В этот день военнослужащие части занимались работой в парке. До обеда. После 14.00 кому отдых, кому увольнение. Молодым, как всегда, работа. Среда, четверг и пятница для Волкова с Сониным прошли относительно спокойно. «Деды», нагрузив в первый день, словно потеряли к духам интерес. Дмитрий с Антоном объяснили это тем, что Сонин оказался прав. «Деды» проверили молодых. Стуканут командиру взвода о ночных делах или нет. Не стуканули. Стали своими. Но духами.

Первое отделение после батальонного развода Жуков повел на верхние склады. Бойцы пошли не дорогой, по которой обычно перемещался наряд караула, а через лес по тропе, что сокращало путь. На территории склада сержант поставил задачу подчиненным: навести порядок в боксе и вокруг него. Волкову и Сонину командир отделения представил и закрепленные за ними «КамАЗы». Те стояли на колодках, что означало длительное хранение, –  за руль этих машин, кузова которых были забиты ящиками с боеприпасами, рядовые сядут в случае объявления части боевой готовности «Военная опасность». Тогда весь личный состав с техникой покидал расположение батальона и уходил в основной район, место которого знал один комбат. А может, и он не знал. Карта с указанием расположения этого района хранилась за семью печатями в секретке штаба.