Спецназовец. Шальная пуля

– Да я, в общем-то, и не нервничаю, – не кривя душой, ответил генерал Бочкарев. – Просто терпеть не могу пустопорожней болтовни. Да еще и на холоде, имея на руках свежий труп. На такой случай существуют простые, всем понятные и на всех распространяющиеся правила.

– Например? – не оборачиваясь и не вынимая рук из карманов, а сигареты из зубов, неприязненным тоном осведомился кремлевский чинуша Скребков.

– Например, ничего не трогать руками, не двигать предметы, в том числе и тело, позвонить ноль-два и, никуда не отлучаясь, ждать прибытия милиции, – не менее неприязненно проинформировал его Андрей Васильевич. – А вы что, не в курсе? Ну и знатоки сидят в администрации нашего президента! При таком уровне компетентности госслужащих даже как-то странно, почему к нам до сих пор не вернулось монголо-татарское иго…

– Исключительно вашими молитвами, – не преминул ответить колкостью на колкость Скребков.

– Э-э-э, что такое, слушай?! – потерял терпение вспыльчивый доктор медицинских наук. Снова присев на корточки, он рывком вынул из-за пазухи убитого обтянутую кожей никелированную флягу и резким движением протянул ее Андрею Васильевичу. – Ара, выпей, да, успокойся, я тебя на коленях прошу! Я простой доктор наук, и что я вижу? Вот труп замминистра, вот человек из Кремля, который не умеет вызывать милицию, а вот генерал ФСБ, который совсем не может держать себя в руках – прямо как мальчик, слушай! Такой горячий, даже страшно к тебе спиной повернуться!..

– У-у-э-а-гхх-кха! Кха!!! Э-э-эгррр-кххх… Плюх!.. – сказал из-за кустов депутат Госдумы Акинфиев.

– Вот именно, – согласился с ним Андрей Васильевич, брезгливо отводя в сторону протянутую флягу.

Генерал Майков, проявляя благоразумие, которого от него никто не ожидал, отошел в сторонку, вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер и, представившись по всей форме, потребовал выслать к месту происшествия следственную группу. Тон у него был начальственный, повелительно-раздраженный, но, поскольку он действовал абсолютно правильно, эту мелкую деталь ему можно было простить.

Теперь оставалось только ждать. Скребков, так и не вынувший рук из карманов, молча отправился в кунг – греться, пить чай, а возможно, и не только чай. Саркисян, обняв за плечи, увел туда же пьяно шатающегося и все еще рефлекторно вздрагивающего всем телом депутата Акинфиева. Генерал ГИБДД Майков, больше ни от кого не прячась, большими глотками пил виски из серебряной фляги, смеха ради выполненной в виде солдатской алюминиевой фляжки и даже обтянутой линялым брезентовым чехлом. Сейчас, судя по выражению лица и излишне порывистым движениям, Борису Михайловичу было не до смеха.

Поскольку охота явно кончилась, Александр Васильевич Бочкарев плюнул на собственное табу, стрельнул у егеря сигарету и с наслаждением выкурил ее до самого фильтра. Затягиваясь горьким дымом ярославского табака, он наполовину машинально водил глазами из стороны в сторону, прикидывая траекторию полета шальной пули, так неожиданно оборвавшей блестящую карьеру без пяти мнут замминистра Асташова. Выбросив окурок, генерал протянул руку в сторону Митрича и требовательно щелкнул пальцами. Сообразительный и немало повидавший на своем не столь уж долгом веку егерь молча снял с шеи и подал ему обшарпанный полевой бинокль в исцарапанном кожаном чехле. Поднеся бинокль к глазам, генерал долго всматривался туда, откуда, по его мнению, прилетела пуля. Он ничего не увидел, кроме подернутой дымкой поредевшего оттепельного тумана грязно-белой, чуть всхолмленной равнины, испятнанной темными островками кустарника и черно-рыжими плешами проталин.

Собственно, ничего иного он и не ожидал увидеть. Убедившись, что события развиваются именно так, как должны, Андрей Васильевич вернул угрюмому Митричу бинокль, сунул под мышку лыжные палки и скользящей развалистой побежкой бывалого лесовика заскользил на подбитых мехом широких лыжах в сторону призывно дымящего трубой, разрисованного камуфляжными кляксами грузовика.

Глава 2

Все это началось осенью, в теплом, синем с золотом и медью октябре, когда при малейшем порыве ветра листья сыплются косым шелестящим дождем, а над проезжей частью вывешивают плакаты: «Осторожно, листопад!»

То есть, пардон, маленькая поправочка: такие плакаты вывешивали раньше, их можно было увидеть еще при Горбачеве, но с тех пор утекло много воды, и эти наивные предупреждения сменили кричащие рекламные растяжки. Да и палой листвы стало не в пример меньше: листьям свойственно произрастать на деревьях и с них же падать, а на небоскребах Москва-Сити, бронзовых истуканах работы Зураба Церетели и, тем более, новых транспортных развязках листья не растут.