Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина

Прошу Вас только, дорогой Владимир Алексеевич, забудьте о том, что я – литературовед, филолог и всякое такое. Это не важно сейчас. То, что я Вам хочу сказать, очень далеко от науки, от критики, даже от читательского “отзыва”. Всего раза дватри в жизни (мне 35 лет) я садилась, вот так вот, как сейчас, чтобы написать о себе чтото очень важное, серьезное и рвущееся из меня вовне; один раз я написала так длинное письмо к любимому; один раз так же вот написала Илье Эренбургу.

Это было летом 1957 года, после появления его умнейшей статьи “Уроки Стендаля”. Я писала ему и о ней, и о самой себе всякое – так она меня расковыряла, так много заставила думать. Это было моё единственное в жизни письмо к писателю… Да что говорить, я и сейчас люблю итальянское кино и фильмы Рене Клера больше своих, отечественных; я люблю Ремарка за его глубочайший гуманизм и не знаю лучшей книги о любви, чем “Три товарища”. Но, может быть, с возрастом во мне проснулось и что-то иное: в ярости отбросила я хорошую книгу Ю. Смуула “Ледовая книга” из-за двух страниц, на которых разведен дифирамб американскому фильму “Война и мир”, с его немыслимым Пьером, Каратаевым, Андреем Болконским… Вдруг я услышала голоса своих знатных снобов из дома кино, Толстого давно не читавших или позабывших, или не читавших вовсе… И я почувствовала, что у меня есть свои святыни в русской культуре, в русском слове, что я не позволю никому надругаться над Толстым (пусть даже этот человек несколькими страницами раньше хорошо пишет об Антарктике и об Австралии). Я спорила об экранизации И. Пырьевым “Белых ночей”, – пусть там не всё по Достоевскому, но там великолепная молодая актриса, играющая русскую девушку тех времён. Она прекрасна, игра её неподдельна, внешность, манера, язык, – всё абсолютно по Достоевскому, во всём талант, на всём печать русской культуры. Как мы забыли свою собственную литературу и культуру, – особенно в кинематографе!

Кто-то из современных умных передовых деятелей искусства Запада (Луи Арагон или кто другой) сказал великолепную вещь – я услышала её у нас в ИМЛИ, но никто не среагировал на её глубину: он сказал, что современное передовое, прогрессивное искусство (это касалось литературы, но не только) не может сейчас не быть глубоко национальным. Таковыми и являются лучшие итальянские и французские кинофильмы, такова живопись Сарьяна и многое другое. Этого же некогда жаждал Белинский…