Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

«Психологическая война» как составная часть «холодной» велась непрерывно, она состояла из атак и контратак. Наши контратаки, проводимые на территории стран третьего мира, были направлены на разоблачение ЦРУ, его прямого и грубого вмешательства во внутренние дела этих стран.

Именно такую роль должна была сыграть книга «Истинное лицо ЦРУ». Она содержала фактический материал, что и определяло ее большую «убойную силу». Сложность издания в Каире заключалась в том, чтобы найти местного талантливого журналиста, который согласился бы стать автором, иметь связи с типографией и быть достаточно смелым, чтобы не бояться возможного воздействия или даже возмездия за ее публикацию.

Начались поиски кандидата на эту роль из числа просто знакомых, а также оперативных контактов и доверительных связей.

«Налим» для издания книги не подходил по многим причинам. Одна из них заключалась в том, что нельзя «от одной и той же коровы требовать одновременно и молоко, и мясо». Другая состояла в наличии дяди в контрразведке. Вполне можно допустить, что отношения между племянником и дядей носили более откровенный характер, чем с атташе иностранного посольства.

В период поиска достойного кандидата пришлось прикинуться человеком, имеющим отношение к журналистике. А побудил меня к этому такой эпизод.

На одном из приемов ко мне подошел высокий и тучный египтянин и задал вопрос:

— Кто вы, представьтесь, пожалуйста.

— Атташе советского посольства.

— Какой атташе? Пресс-атташе? Военный? Торговый?

Ни к военным, ни к торговым делам я никакого отношения не имел, поэтому счел своему высокому и тучному собеседнику объяснить, что я просто атташе.

— Значит, политический, — завершил он разговор. Прощупывание собеседника — предисловие к продолжению разговора.

Просто атташе его почему-то не устраивал. А интересно, какое было бы у него выражение лица, если бы я представился ему так: майор КГБ, работающий под прикрытием атташе посольства. Разумеется, я не стал так представляться и тем более допытываться, почему его не устраивает ранг атташе без прилагательного к нему. Разные были встречи и разная реакция на знакомства. На обмен визитными карточками.

Но этот эпизод, а также другие причины подтолкнули к тому, чтобы надеть маску журналиста. Нет, я не стал выдавать себя за пресс-атташе, такой человек уже был. Временами я давал понять внешнему окружению, что я, как бы сказать, стал его неофициальным помощником. Для подкрепления этой легенды начал посещать бюро представителя АПН, которое находилось недалеко от посольства, тоже в районе Замалека. Осваивая вторую «крышу» и наблюдая за действиями работников «масс медиа», я пришел к выводу о том, что журналистика — вторая древнейшая профессия или так называемая «четвертая власть» — имеет большие преимущества для работы спецслужб.

Поди разберись, кто журналист по сути. То он нахально-развязный репортер, которому во что бы то ни стало надо разнюхать секрет или раздобыть сенсацию, чтобы, опередив конкурентов, опубликовать в своей газете, или перепродать другой. То он собирает материал для своей диссертации или для закрытого сборника не для широкой публики. Как ртуть через щели проникают журналисты через двери министерств и других ведомств, могут задавать, не стесняясь, любые вопросы любому деятелю. А если официально берется интервью, то журналист, закрыв блокнот или выключив диктофон, просит сообщить что-либо «только для него», только для его личного сведения.

Бывали случаи, когда разомлевший корреспондент делает это с большим удовольствием и говорит то, чего никогда не прочтешь в газетах. Журналист, представитель прессы в общении свободен и раскован. Он может излагать свою, личную точку зрения, не скрывая, что она отличается от позиции его руководства или даже посла. И никаких негативных для «вольнодумца» последствий. Один из критериев духовного богатства и независимости: иметь собственное мнение и не бояться его высказать.

Дипломат ничего этого делать не будет. Он официальный представитель, скован жесткими рамками служебных инструкций и дипломатического протокола. Он проявляет осторожность и в вопросах, и в ответах. Таковы были мои выводы. Я стал часто заходить в бюро АПН. Разный там толкался народ. АПН — учреждение по форме не государственное, а общественное.

Там я несколько раз встречался с владельцем частной газеты «Факты». Он интересовался наличием платной рекламы, выражал готовность публиковать наши материалы, разумеется, за вознаграждение. Обычная практика не получающего дотаций от государства (или другого источника) журналиста.

— Кто такой, каковы взгляды на происходящее вокруг, — поинтересовался я у штатного сотрудника АПН после того, как владелец газеты ушел, получив статью с фотографиями о достижениях советского спорта и пригласив нас обоих посетить его редакцию.