Спецслужбы мира за 500 лет

Приказом по Гвардейскому корпусу от 17 февраля 1826 г. из солдат и младших офицеров, добровольно явившихся в казармы, был составлен Сводный (гвардейский) полк (три роты Московского и четыре роты Гренадерского полков), чтобы боевой службой на Кавказе искупить вину. На составление полка поступили 33 офицера и 1333 нижних чина, командиром полка назначен полковник И. П. Шипов, личный состав сохранил гвардейскую форму. На Кавказе в состав полка были включены 145 нижних чинов бывшего Семеновского полка и еще 581 участник восстания 14 декабря, а также 264 ветерана кавказских полков.[343]

К лету 1826 г. закончилось следствие по делу о тайных обществах (свыше двух тысяч дел). Следствие над декабристами велось таким образом. Во время допросов подозреваемым задавали устные вопросы, которые затем направлялись им в письменном виде. Ход следствия отражен достаточно полно. При составлении вопросов показания подследственных чиновники не подтасовывали. Случаев, когда кому-либо из обвиняемых предъявлялись фальсифицированные показания других подследственных, также не выявлено. Письменные показания декабристов переписывались дословно с заменой первого лица на третье. Иногда опускались имена авторов показаний и упоминающихся в них лиц.

Большинство офицеров-заговорщиков воспользовались предоставленной возможностью оправдаться: они дали признательные показания и раскаялись в своих действиях, о чем многие десятилетия не принято было упоминать. Каховский писал Николаю I, что не смеет просить простить его заблуждение, Рылеев – что отрекается от своих заблуждений и политических правил. Пестель сообщал Левашову о разрыве всего, что связывало его с тайным обществом, и просил пощады. Вероятно, искреннее раскаяние подавляющего большинства офицеров стало смягчающим обстоятельством при решении судьбы подследственных. Из сорока смертных приговоров, вынесенных в судебных заседаниях, император утвердил только пять, заменив четвертование повешением. Родственники мятежников, не замешанные в преступлении, были оставлены на службе, а многие даже награждены и повышены в чинах за верную службу.

Первые же показания декабристов содержали сведения о связях русских мятежников с польскими заговорщиками. Наиболее опасными для польского «Патриотического общества» были показания руководителей Южного общества: М. Бестужева-Рюмина, С. Муравьева-Апостола, П. Пестеля и С. Волконского. Одним из первых был арестован А. Яблоновский, у которого обнаружили список польских конспираторов. Всего арестам подверглись до двухсот человек. Примечательно, что Константин Павлович всячески старался замять дело об участии поляков в антиправительственной деятельности, но под давлением улик был вынужден не препятствовать следствию.

Поведение польских заговорщиков перед следствием и судом значительно отличалось от поведения их русских «коллег»: поляки были более сдержанны и расчетливы. Они старались изобразить свое участие в тайном обществе как легкомысленное невинное увлечение. Николай I настаивал на суровых приговорах для поляков, расценивая их деятельность как государственную измену. Однако суд в Варшаве, состоявшийся летом 1828 г., вынес демонстративно мягкие приговоры, а некоторые участники «Патриотического общества» были оправданы. Вовремя и адекватно не вылеченная язва через два года привела к длительной и кровавой войсковой операции по хирургическому удалению гангренозных тканей сепаратизма.

Николай I внимательно изучал материалы Следственной комиссии, желая понять реальное положение дел в империи, доставшейся ему в наследство от старшего брата. Он стремился уяснить положительные моменты в проектах декабристов и поручил делопроизводителю Следственной комиссии А. Д. Боровкову изложить вытекающие из проектов выводы о насущных государственных потребностях. Многие начинания государя были направлены на устранение выявленных недостатков, что потребовало от него кропотливой работы по осуществлению «постепенных усовершенствований». Военным губернатором Санкт-Петербурга был назначен П. В. Голенищев-Кутузов, обер-полицмейстером стал Б. Я. Княжнин.

Уже в декабре 1825 г. Николай I дал указание ряду приближенных составить проекты преобразования тайной государственной полиции. Одним из первых в январе 1826 г. свои соображения представил А. Х. Бенкендорф. В апреле император направил его записку И. И. Дибичу и графу П. А. Толстому, чтобы они высказали свое мнение по данному вопросу. В течение первой половины 1826 г. император получил в свое распоряжение еще несколько проектов. Бенкендорф обратил внимание на социально-политические аспекты деятельности тайной полиции, принципы ее формирования и служебной деятельности и отметил необходимость тщательного обсуждения этого вопроса. Третьего июня 1826 г. Николай I подписал указ о присоединении Особенной канцелярии МВД к Собственной Его Императорского Величества канцелярии.