Спецслужбы мира за 500 лет

После их отъезда на квартире С. И. Муравьева-Апостола собрались проживавший там же второй руководитель Васильковский управы Южного общества полковой адъютант Полтавского п. п. подпоручик М. П. Бестужев-Рюмин и офицеры-черниговцы: штабс-капитан В. Н. Соловьев, поручики А. Д. Кузьмин, М. А. Щепилло и бывший черниговец, поручик Александрийского г. п. И. И. Сухинов. Соловьев, Кузьмин, Щепилло и Сухинов являлись членами «Общества соединенных славян».

Первоначально заговорщики решили начать восстание, но по случаю Рождества солдаты разошлись по окрестным деревням, и собрать их по ротам немедленно не представлялось возможным. В итоге было принято решение направить Бестужева-Рюмина в Житомир, чтобы предупредить С. И. Муравьева-Апостола об обыске и грозящем аресте. Остальные офицеры взялись за подготовку восстания. Двадцать шестого декабря член «Общества соединенных славян» подпоручик 8-й артиллерийской бригады Я. М. Андреевич отправился к членам Южного общества И. Повало-Швейковскому и Артамону Муравьеву. Он хотел склонить полковников поднять на восстание Алексо-польский пехотный и Ахтырский гусарский полки. Связи с Полтавским пехотным полком во главе с В. Тизенгаузеном у черниговцев не было, поскольку полк находился на крепостных работах в Бобруйске. «Славяне» не знали, что их «коллеги» из Южного общества уже отказали С. И. Муравьеву-Апостолу в поддержке. Не подозревали они и том, что на следующий день (27 декабря) будет отдан приказ об аресте Артамона Муравьева, И. Повало-Швейковского и В. Тизенгаузена.

Двадцать седьмого декабря Бестужев-Рюмин нашел в Любаре братьев Муравьевых-Апостолов и сообщил им о готовящемся аресте. С. И. Муравьев-Апостол решил действовать на свой страх и риск. Двадцать восьмого декабря заговорщики прибыли в местечко Трилесы, где дислоцировалась 5-я мушкетерская рота Черниговского п. п. под командованием поручика Кузьмина. Бестужев-Рюмин направился в Брусилов и Радомышль, чтобы убедить полковников Набокова и Повало-Швейковского присоединиться к восстанию. Сергей Муравьев-Апостол послал к заговорщикам в Васильков нарочного с запиской немедленно прибыть к нему в Трилесы. Но этим же вечером он и его брат были арестованы догнавшими их жандармами под командой полковника Гебеля.

Получив записку, офицеры-«славяне» (Кузьмин, Соловьев, Сухинов и Щепилло) в ночь с 28 на 29 декабря прибыли в Трилесы, где сумели привлечь на свою сторону караул и с оружием в руках освободить арестованных братьев. Полковник Гебель был тяжело ранен. «Происшествие сие, – показал на следствии С. И. Муравьев-Апостол, – решило все мои сомнения; видев ответственность, к коей подвергли себя за меня четыре сии офицера <…> я положил, не отлагая времени, начать возмущение; и отдав поручику Кузьмину приказание собрать 5-ю роту и идти на Ковалевку, сам поехал туда вперед для сбора 2-й гренадерской роты. Соловьеву же и Щепилло приказал из Ковалевки ехать в свои роты и привести их в Васильков».[335]

Таким образом, восстание произошло не вследствие претворения в жизнь тщательно продуманного плана, оно явилось результатом импровизации и во многом реализацией намерений офицеров-«славян», упрекавших С. И Муравьева-Апостола в медлительности.

Еще одной движущей силой мятежников стали офицеры, разжалованные за различные проступки в солдаты. Таких солдат в Черниговском полку было больше десятка, из них в офицерском заговоре участвовали трое: Ф. М. Башмаков, Д. Грохольский, И. К. Ракуза. Необходимо особо отметить, что еще до начала мятежа уставные отношения в Черниговском полку были серьезно подорваны, поскольку членство в тайной организации стирало разницу в воинских званиях между офицерами и солдатами. А с началом мятежа дисциплина еще более ухудшилась: дело дошло до того, что подчинение солдат приказам старшего начальника вообще стало делом сугубо добровольным.

Двадцать девятого – тридцатого декабря к восставшей 5-й мушкетерской роте присоединилась 2-я гренадерская рота (командир – поручик В. Н. Петин). Выступив утром 30 декабря из Ковалевки, после полудня мятежные роты остановились в местечке Мытники, где их встретил возвратившийся из Брусилова Бестужев-Рюмин. Он сообщил, что полковники Набоков и Повало-Швейковский присоединиться к восстанию отказались. Согласно воспоминаниям Ф. Ф. Вадковского, Бестужев-Рюмин собирался «возмутить полки Кременчугский и Алексопольский», но «безуспешно виделся с полковником Набоковым».[336] Провалилась и миссия Андреевича, который не смог убедить Повало-Швейковского и Артамона Муравьева. Последний на допросе показал, что «на 2-й день их (братьев Муравьевых-Апостолов. – Авт.) отъезда вбегает офицер артиллерийский по имени Андреевич и говорит мне уже известное, приглашая действовать, говоря, что Кременчугской полк и артиллерия готовы».[337]