Спецслужбы мира за 500 лет

Двадцать пятого июня по инициативе Д. А. Толстого была учреждена должность товарища министра внутренних дел, заведующего государственной полицией, который одновременно становился и командиром Отдельного корпуса жандармов. На должность был назначен генерал П. В. Оржевский. Шестнадцатого июля была введена в действие «Инструкция товарищу министра внутренних дел, заведующему полицией». Кроме полиции и жандармов, Оржевский руководил деятельностью губернаторов и градоначальников в делах охраны общественной безопасности, предупреждения и пресечения государственных преступлений. Под его председательством проводились Особые совещания по различным вопросам охраны императора. Толстой, занимавшийся больше политическими, чем практическими вопросами, достаточно быстро попал под влияние Оржевского. Но когда министру дали понять, что он напрасно передал всю полицию в руки последнего, тот сказал: «Пусть на нем лежит ответственность, и пусть в него стреляют, а не в меня».[513]

Одним из наиболее секретных и действенных методов получения информации в начальный период правления Александра III была перлюстрация корреспонденции.[514] До 1882 г. на содержание секретных почтовых чиновников и канцелярские расходы отпускалось 92 тысячи рублей в год. Александр увеличил секретный бюджет на 15 тысяч рублей. В докладе Толстого императору от 5 июля 1882 г., в частности, говорилось:

«Учреждение перлюстрации, или тайного досмотра частной корреспонденции, пересылаемой по почте, имеет целью представление государю императору таких сведений о происшествиях, таких заявлений общественного мнения относительно хода дел в империи и такой оценки действий влиятельных лиц, какие официальным путем не могли бы дойти до Его Величества. Достижение этой цели обусловливается полною независимостью перлюстрационной деятельности от каких бы то ни было властей, кроме императорской, ибо в представлении государю копий или выписок из корреспонденции, согласно высочайшей воле, не стесняются никаким лицом, как бы ни было оно высоко поставлено и как бы оно ни было близко особе Его Величества. <…>

Производство перлюстрации <…> поручается весьма ограниченному числу чиновников, в коих положительно дознаны:

1) безграничная преданность особе государя,

2) безусловное сочувствие и повиновение установленному образу правления,

3) полное беспристрастие к родственным или общественным связям,

4) постоянная готовность к труду и к совершенному отчуждению себя не только от светских развлечений, но даже и от всякого общежития, если служба того требует,

5) скромность, необходимая для ограждения перлюстрации от всякого оглашения перед лицами, непосвященными в тайну ее существования, составляющую тайну царствующего, и, наконец,

6) нравственность, умственное развитие и образование, соответственные важной обязанности освещать перед монархом те случаи и обстоятельства, которые, по каким-либо соображениям государственных властей и отдельных лиц, могли бы быть затемнены или скрыты от Его Величества».[515]

В сентябре 1882 г. сменилось руководство московского Губернского жандармского управления. Новым начальником областной жандармерии назначили полковника Н. А. Середу. При его вступлении в должность весь штат МГЖУ составлял двенадцать человек.

Осенью ближайшее окружение Александра III предприняло попытку договориться с народовольцами. Пятнадцатого октября 1882 г. к Вере Фигнер в Харьков приехал публицист Н. К. Михайловский, который сообщил, что к нему по поручению одного очень высокопоставленного лица (Воронцова-Дашкова) явился литератор Н. Я. Николадзе.

«Правительство, со слов Николадзе, передавал Михайловский, утомлено борьбой с „Народной волей“ и жаждет мира, – вспоминала Фигнер. Оно сознает, что рамки общественной деятельности должны быть расширены, и готово вступить на путь назревших реформ. Но оно не может приступить к ним под угрозой революционного террора. Этот террор, только он, препятствует осуществлению этих реформ. Пусть „Народная воля“ прекратит свою разрушительную деятельность, и они будут проведены. Если „Народная воля“ решится воздержаться от террористических актов до коронации, то при коронации будет издан манифест, дающий: 1) полную политическую амнистию; 2) свободу печати и 3) свободу мирной социалистической пропаганды. А в доказательство своей искренности правительство освободит кого-нибудь из осужденных народовольцев, например Исаева. <…>

Сам Михайловский придавал большое значение миссии, возложенной высокопоставленным лицом на Николадзе. Я же нашла в ней повторение того, чем в 1879 году прокурор Добржинский обольстил Гольденберга. Добржинский тоже уверял Гольденберга в благожелательности правительства, которому в проведении необходимых реформ мешает террористическая деятельность Исполнительного комитета. Во имя блага родины он увещевал Гольденберга пожертвовать друзьями и товарищами и расчистить широкий путь к свободе русского народа. <…>