Спецслужбы мира за 500 лет

Основными территориальными органами политического сыска на рубеже XIX–XX вв. оставались губернские жандармские управления. Главным их недостатком была плохая организация оперативно-розыскной деятельности, в первую очередь агентурной работы. Офицеры Отдельного корпуса жандармов, как правило, не имели соответствующей подготовки для работы с агентурой, за все время существования корпуса руководство не издало ни одного документа по этому вопросу. Многие офицеры, будучи по менталитету более военнослужащими, нежели полицейскими, относились к работе с секретной агентурой пренебрежительно. Усилия сотрудников губернских жандармских управлений направлялись на «производство дознаний и переписок». Однако оперативно-розыскную деятельность успешно осуществляли Московское и Петербургское охранные отделения, руководимые градоначальниками и курировавшиеся Департаментом полиции. В 1900 г. было создано также Отделение по охранению порядка и общественной безопасности в Варшаве.

Трагедия, повлиявшая на смену руководства Петербургского охранного отделения, произошла во время спуска броненосца «Император Александр III» 21 июня 1901 г. Внезапно поднявшийся сильный ветер сорвал огромный флаг с верхушки плавучего крана, пришвартованного у Балтийского завода. Тяжелый флагшток длиной более пяти метров рухнул на головы зрителей с 15-метровой высоты. В результате несчастного случая погибли начальник Охранного отделения В. М. Пирамидов и несколько воспитанников Морского инженерного училища.

На место Пирамидова назначили Н. И. Мочалова, который прослужил менее полугода и ничем себя не проявил. В 1901 г. в должность начальника столичной «охранки» по протекции С. В. Зубатова вступил его помощник И. А. Сазонов. Последний утверждал, что, когда он принимал на себя руководство Охранным отделением, в «наследство» получил только одного посредственного осведомителя. Пройдя в Московском охранном отделении у Зубатова хорошую школу, Сазонов немедленно приступил к расширению агентурной сети и уже 3 января 1902 г. произвел несколько арестов активистов «Искры».

Ратаев был крайне недоволен работой местных жандармских управлений и охранных отделений, равно как и плохой координацией их деятельности со стороны Департамента полиции. В письме к своему другу С. В. Зубатову от 11 декабря 1901 г. он с горечью отмечал, что функции департамента сводятся лишь к тому, чтобы отпускать деньги. Местные органы политического сыска живут на средства департамента и при этом игнорируют указания сверху. Петербургское охранное отделение ведет свою линию, ротмистр Герасимов в Харькове – свою, полковник Бессонов в Одессе – свою; сам по себе и Рачковский. Что касается Зубатова, добавим мы, то он не всегда считал нужным советоваться с департаментом.

При всех недостатках наибольшие успехи органов политического сыска Российской империи в начале царствования Николая II были связаны с грамотной организацией наружного наблюдения. В 1894 г. заведующему наблюдательным составом Московского охранного отделения Е. П. Медникову поручили создать Летучий отряд филеров. В его состав вошли тридцать наиболее опытных сотрудников.[546] Одновременно Медников оставался руководителем московской «наружки». Многие представители секретных служб империи прошли «Евстраткину школу» наружного наблюдения. У него учились такие корифеи спецслужб, как С. В. Зубатов, А. И. Спиридович, В. Н. Лавров.

«По деловитости, опытности и серьезности филеров, – впоследствии писал Спиридович, – которые в большинстве брались из московских филеров, летучий отряд был отличным наблюдательным аппаратом, не уступавшим по умению приспособляться к обстоятельствам, по подвижности и конспирации профессиональным революционерам. <…>

Медниковский филер мог пролежать в баке над ванной <…> целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе наблюдаемого с тем, чтобы провести его затем домой и установить, где он живет; он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячи верст; он попадал за границу, не зная языков, и умел вывертываться.

Его филер стоял извозчиком так, что самый опытный профессиональный революционер не мог признать в нем агента. Умел он изображать из себя и торговца спичками, и вообще лотошника. При надобности мог прикинуться он и дурачком, и поговорить с наблюдаемым, якобы проваливая себя и свое начальство. Когда же служба требовала, он с полным самоотвержением продолжал наблюдение даже за боевиком, зная, что рискует при провале получить на окраине города пулю браунинга или удар ножа, что и случалось».[547]