Спецслужбы мира за 500 лет

В гвардии шло своеобразное „классовое“ расслоение. Оно сказывалось и внутри полков, и в междуполковых отношениях: при внешней чрезвычайной корректности отношения эти по существу достигали в отдельных случаях большой остроты. „Синие“ кирасиры, сохранившие дворянский состав, искренне презирали „желтых“. В гвардейской артиллерии рознь между частями дошла по тем же основаниям до такой резкости, что мы имели некоторые основания предполагать, что в момент восстания на нашей стороне обязательно будет или конная гвардейская артиллерия, или 1 гвард. артиллерийская бригада, ибо вместе они ни за что не пойдут: если конная артиллерия выступит против восставших, она тем самым заставит, так сказать, офицеров 1-й гв. бригады присоединиться к восставшим. И наоборот. По крайней мере, именно так говорила офицерская молодежь названных частей, говорила совершенно открыто. <…>

В течение лета разработка плана восстания продвинулась довольно далеко вперед: нами была произведена детальная разведка Петропавловской крепости и особенно подступов к Трубецкому бастиону (где тогда содержались политические), причем все данные закреплены были специальным планом. Равным образом составлены были ориентировочные планы всех полковых казарм и зданий, которые предполагалось захватить при начале восстания (государственный банк; телеграфная и телефонная станции и т. п.). Во время этих работ сказалась, между прочим, черта, очень характерная для тогдашних офицеров, членов Союза: при составлении планов казарм ни один не соглашался дать планы казарм своего полка, а предлагал снять план у любого другого: „А то как-то на предательство похоже“. И в результате измайловец снимал план л. – гв. Егерского полка, а егерь – план Измайловского, вместо того чтобы дать каждый своего, прямо на память.

Прикомандированная к нам партийными, а отчасти и общественными организациями (с которыми мы держали связь) студенческая молодежь работала по обследованию улиц (проходные дворы, командующие дома, особо пригодные для обороны, и т. п.) в районах, где предполагались наиболее упорные столкновения. Помнится, где-то в районе Сенного рынка мы нашли место, заложив баррикаду на котором можно было ею одною замкнуть целых пять улиц. Молодежь была в восторге неописуемом от этой столь наглядной полезности „тактического изучения местности“.

Результаты обследований города наносились на планы Петербурга – один большой, очень крупного масштаба, добытый из городской думы (его называли „штабным“), и на несколько мелких. Хранились все эти материалы в библиотеке Академии Генерального штаба, бывшей в то время в моем ведении. Часть их, вероятно, еще и сейчас сохранилась: она была запрятана в огромных папках с какими-то (итальянскими, помнится) чертежами по гражданской архитектуре; поскольку эти чертежи, не имевшие никакого касательства к военным наукам, изучавшимся в академии, никому не могли понадобиться, место хранения было безопасным; тем более что на всякий случай я вычеркнул эти атласы из всех каталогов и инвентарей».[600]

В течение 1905 г. наиболее компетентным должностным лицом в МВД, имевшим значительный опыт и успехи в оперативной работе, был П. И. Рачковский. По представлению Трепова 4 июля он вступил в должность вице-директора Департамента полиции с правом подписи документов за своего непосредственного начальника. К концу месяца, 27 июля, директора освободили от заведования делами по государственным преступлениям и розыска по ним, возложив эти обязанности на Рачковского.

В целом в обязанности Рачковского входило:

1) руководство розыском по делам о государственных преступлениях, осуществляемом на месте охранными отделениями и чинами Отдельного корпуса жандармов;

2) надзор за производством дознаний по делам о государственных преступлениях чинами Отдельного корпуса жандармов и Департамента полиции;

3) надзор за осуществлением на местах гласного надзора над лицами, подчиненными надзору, и негласного за лицами «сомнительной благонадежности»;

4) вопросы, связанные с учреждением и устройством на местах органов политического розыска;

5) участие в Особом совещании по делам об административной высылке.

В подчинение Рачковскому были переданы образовавшие «политическую часть» 5-е (подготовка докладов Особому совещанию) и 7-е (наблюдение за ходом политических дознаний) делопроизводства Департамента полиции и Особый отдел.

Рачковский продолжил прерванную с уходом Зубатова практику внедрения секретных агентов в революционные кружки и партии, поставив главной своей целью наблюдение за Боевой организацией эсеров. Наряду с Азефом в ее рядах успешно работал в это время агент Н. Ю. Татаров. Однако, как мы указывали, Азеф уже вел свою игру, сообщая выгодные лишь ему самому сведения.

Благодаря Рачковскому были предотвращены террористические акты против генерала Трепова, великих князей Владимира Александровича и Николая Николаевича, однако политическая ситуация в стране продолжала ухудшаться, и эксперты Департамента полиции не всегда могли объективно оценить масштабы революционной деятельности.