Спецслужбы мира за 500 лет

Двадцатого июня 1605 г. Лжедмитрий торжественно въехал в столицу, а 21 июня в Успенском соборе венчался на царство. При этом иезуит-ксендз Черниковский приветствовал самозванца на латыни. Заметим, что 21 июля по юлианскому календарю – это (тогда) 31 июля по календарю григорианскому. То есть венчание Лжедмитрия на царство состоялось точно в день смерти Игнатия Лойолы! Что это? Случайное совпадение или соблюдение тщательно продуманного иезуитами ритуала?

На патриаршество самозванец велел избирать митрополита Рязанского и Муромского Игнатия, первым из архиереев поддержавшего его войска. «Иезуиты же, зная грека Игнатия, бывшего папежской ереси, а потом в Рязани архиепископом, которого, хотя прочие все архиереи не хотели, однако ж, опасаясь из того большей беды, по повелению его поставили на патриаршество».[64] Современные исследования Н. Селищева позволяют утверждать, что лжепатриарх Игнатий получил схоластическое образование у римских иезуитов, после чего был внедрен в качестве агента влияния через греческий Афон на Русь.[65]

Правление нового царя началось с милостей: всем боярским родам, подвергнутым опале при Годунове, были возвращены прежние звания и имущество. Романовы, Шереметевы, Голицыны, Долгорукие, Куракины и другие вернулись из ссылки. Филарет получил сан митрополита Ростовского. Сняли опалу и с родственников Годуновых – некоторые из них были назначены воеводами в Сибири и других отдаленных местах России. Лжедмитрий не только погасил долги московского правительства, но и удвоил жалованье сановникам и войску, а также отменил часть торговых пошлин. Эти мероприятия были рассчитаны на повышение популярности самозванца в глазах общества.

Однако некоторые его действия, вроде бы призванные показать доверие к подданным, вызывают недоумение. Вступив на престол, он поставил во главе московского войска бояр, которые изменили прежнему государю, и отпустил значительное число иноземных драбантов,[66] наградив их за верную службу. И это притом, что еще 16 июня, будучи в Коломне, он сказал немецкой депутации, что верит им больше, чем «своим русским». Принятые им решения имели негативные последствия. Во-первых, охрана была ослаблена. Во-вторых, отпущенные домой не выехали из Москвы, а потребовали повысить им вознаграждение. Не удивительно, что группы вооруженных иноземцев, преимущественно поляков, постепенно начали вызывать глухое неудовольствие у жителей столицы.

Тем временем русские вельможи уже строили заговоры против человека, в преданности которому клялись при крестном целовании несколько дней назад. Первым начал плести интригу Василий Шуйский, изменивший до этого Годуновым и призывавший москвичей признать «истинного царевича». Будучи Рюриковичем, Шуйский сам претендовал на московский трон, потому-то практически сразу и начал компанию по дискредитации Лжедмитрия.

Характер боярина прекрасно описал С. Ф. Платонов:

«Этот человек не стеснялся менять свои показания в деле Дмитрия: в 1591 г. он установил факт самоубийства Дмитрия и невиновность Бориса; после смерти Годунова перед народом обвинял его в убийстве, признал самозванца подлинным Дмитрием и этим вызвал свержение Годуновых. Но едва Лжедмитрий был признан Москвой, как Шуйский начал против него интригу, объявляя его самозванцем».[67]

На Шуйского донесли, он был арестован и вместе с братьями Дмитрием и Иваном предстал перед Земским собором. Собор приговорил боярина к смерти, но Лжедмитрий милостиво сохранил ему жизнь, что было еще одной стратегической ошибкой самозванца. Но еще большей ошибкой стало возвращение прощенного Шуйского в конце 1605 г. в Москву.

Едва Шуйский появился, в боярской среде возник новый заговор. Возглавили его Шуйские и Голицыны. К польскому королю Сигизмунду III было направлено тайное посольство во главе с И. Р. Безобразовым, который вел переговоры о браке Лжедмитрия I с Мариной Мнишек, но главное – от имени бояр предложил московский престол сыну Сигизмунда Владиславу.[68]

Секретная служба Лжедмитрия I боярский заговор не выявила, как не выявила и появление на юге России очередного самозванца, прозванного Лжепетром. В народе ходили слухи (кем-то сознательно запущенные), что в 1592 г. царица Ирина родила мальчика, которого Борис Годунов подменил на девочку. Следуя этой версии, весной 1606 г., под влиянием головокружительных успехов Лжедмитрия, казачество выдвинуло в качестве «своего» самозванца «молодого товарища» Илейку Муромца (Илью Коровина), который и стал именоваться сыном царя Федора Ивановича, Петром. Примечательно, что ранее, весной 1605 г., Илейка находился в войсках Лжедмитрия и вместе с его армией оказался в Москве, где жил до Петрова дня (12 июля) на дворе у подьячего Дементия Тимофеева. Летом 1605 г. Илейка покинул столицу вместе с войском князя И. Д. Хворостина, которое было послано самозванцем для взятия Астрахани и ареста воевод, оставшихся верными Годуновым.