Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору

Опперпут же в Европе стал близок к Кутепову и призывал к началу новой террористической кампании внутри Советского Союза, к тому же обвинения в провокаторстве он мог смыть только кровью. Он предлагал Кутепову и его боевой группе даже отравить зерно на одном из направляемых из СССР в Европу судов с экспортным советским хлебом, отобранным у крестьян для финансирования сталинской промышленной индустриализации. Пишущие о чекистах тех лет и об операции «Трест» с восторженным придыханием авторы указывают на это предложение Опперпута как на признак жуткого падения белой эмиграции – даже ценой смерти европейских обывателей хотели сорвать поставки зерна из СССР. Крестьян, у которых выгребали для нужд советской промышленности и военной машины этот хлеб на экспорт, которые скоро станут жертвами страшного голода на селе 1930–1931 годов, любящим чекистов авторам не жалко. К тому же это предложение исходило от только что перебежавшего из рядов ГПУ Опперпута и скорее характеризует чекистский образ мысли, Кутепов же этим советом своего нового консультанта из беглых чекистов так и не воспользовался, да и вряд ли рассматривал его всерьез.

Именно Опперпут решил сам возглавить заброску новой боевой группы в СССР, чтобы отомстить за потери РОВС в ходе «Треста». Он нашел в Кутепове союзника, давшего команду на начало новой террористической кампании против Москвы. Вместе с представителями РОВС в Финляндии Бунаковым, Захарченко, Радковичем, Соколовым (до революции известным футболистом сборной России) он подготовил несколько боевых групп офицеров для заброски в СССР. В этой операции вместе с кутеповцами участвовал представитель английской разведки МИ-6 Росс, а новые «окна» через границу готовил сотрудник военной разведки Финляндии Розенштрем.

Уже в мае 1927 года Опперпут вместе с опытным террористом РОВС Радковичем, его женой и тоже легендарной для РОВС дамой-террористкой Марией Захарченко, Ларионовым и Шориным возглавили новые группы офицеров, поочередно пошедшие в СССР. Здесь они попытались ударить ГПУ побольнее, взорвать общежитие чекистов на Лубянке, но этот план сорвался 3 июня, заложенная в здании группой Опперпута и Захарченко мелинитовая бомба не взорвалась. После этого группа Опперпута и Захарченко бежала из Москвы, но выслежена сотрудниками ГПУ уже по дороге к границам Польши, и все боевики убиты в перестрелке. Отбившийся при погоне от товарищей Опперпут в конце июня погиб в перестрелке с погоней под Смоленском. А Захарченко и бывший третьим в этой группе Вознесенский (по одной из версий, настоящим именем этого молодого боевика РОВС было Юрис Петерс, и он был едва ли не племянником заместителя Дзержинского по ВЧК Петерса) погибли от пуль чекистов уже в белорусских лесах в районе станции Дретунь.

В то же время группа Ларионова, ушедшая в Ленинград, 7 июня 1927 года бросила гранаты в здание партклуба большевиков на Мойке, вызвав большие жертвы и разрушения, после чего с боем ушла через границу назад в Финляндию. Поскольку в тот же день 7 июня независимо от кутеповских террористов в Варшаве молодым русским эмигрантом Ковердой убит советский дипломат Войков, а под Минском убит заместитель начальника ГПУ по Белорусской ССР Опанский – в СССР создавалось ощущение мощной кампании эмигрантского террора по всем фронтам. К тому же совсем недавно были нападение белоэмигрантов на посольство СССР в Пекине, налет британских спецслужб на «Аркос» в Лондоне, неудачное покушение на начальника Ленинградского ГПУ Мессинга. К этому добавилась и случившаяся тогда же парижская история, когда русская эмигрантка Щетинкина безо всякой связи с РОВС или белым террором по личным мотивам выстрелила в сотрудника советского посольства во Франции – бедной эмигрантке не разрешали вернуться на родину и довели ее отказами до истерики на почве отчаяния. В Советском Союзе, разумеется, и акцию отчаяния бедствующей эмигрантки Щетинкиной приписали злобным силам белой эмиграции.

Советские спецслужбы той поры все подобные акции увязывали с происками белой эмиграции. Так было и с делом эмигрантки из России Диксен, которую в 1924 году французские полицейские арестовали у здания советского посольства в Париже, где она караулила для покушения на него высокопоставленного посланца из СССР Красина. И в 1924 году советские газеты твердили о белоэмигрантском заговоре, хотя Диксен была явно психически больным человеком, а до своей эмиграции из России в 1921 году сама же изводила ЧК письмами, в которых регулярно раскрывала несуществующие заговоры против власти Советов.