Спецслужбы России за 1000 лет

3 февраля 1941 г. указом Президиума Верховного Совета НКВД был разделен на два комиссариата: внутренних дел и государственной безопасности. Последний (НКГБ) возглавил В. Н. Меркулов, его заместителями стали И. А. Серов (1-й заместитель), Б. З. Кобулов и М. В. Грибов. Следственную часть возглавил Л. Е. Влодзимирский. В составе НКГБ было три оперативных управления, пять отделов и Комендатура Кремля: I Управление – внешняя разведка (руководитель – П. М. Фитин); II Управление – контрразведка (руководитель – П. В. Федотов); III Управление – секретно-политическое (руководитель – С. Р. Мильштейн); 1-й отдел НКГБ – охрана правительства (начальник – Н. С. Власик); 2-й – учетно-статистический (начальник – Л. Ф. Баштаков); 3-й – обыски, аресты, наружное наблюдение (начальник – Д. Н. Шадрин); 4-й – оперативной техники (начальник – Е. П. Лапшин); 5-й отдел – шифровальный (начальник – А. И. Копытцев); Управление коменданта Московского Кремля (руководитель – Н. К. Спиридонов). Особый отдел Главного управления госбезопасности НКВД расформировали. Вместо него для оперативной работы в войсках созданы: III Управление Народного комиссариата обороны (руководитель – А. И. Михеев); III Управление Народного комиссариата Военно-морского флота (руководитель – А. И. Петров); 3-й отдел НКВД (руководитель – А. М. Белянов).

Мы уже упоминали, что в 1939–1940 гг. у высшего военно-политического руководства СССР окрепла уверенность в возможности войны исключительно на чужой территории. В этих условиях альтернативные предложения не рассматривались, их авторы подвергались репрессиям. Тем не менее находились люди, которые высказывали точку зрения, отличную от мнения большинства. Одним из них был комдив Г. С. Иссерсон, с 1939 г. – начальник кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба.

В опубликованной в 1940 г. книге «Новые формы борьбы. (Опыт исследования современных войн)» он дал анализ боевых действий в Испании и Польше.

Иссерсон считал, что «мобилизация и сосредоточение войск вероятного противника будут осуществляться постепенно и скрытно: нужно, чтобы эффект неожиданности был настолько ошеломляющим, чтобы противник был лишен материальной возможности организовать свою оборону… Иными словами, вступление в войну должно приобрести характер оглушительного подавляющего удара. <…> В тех или иных размерах о сосредоточении становится известно. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготовляется ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока, наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал – и война сразу разражается в своем полном масштабе»[1084].

На совещании высшего командного состава РККА в Москве 23–31 декабря 1940 г. книга Иссерсона была подвергнута критике, сам он понижен в звании до полковника и уволен из армии, 10 июня 1941 г. арестован, получил 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах.

После окончания Второй мировой войны маршал Г. К. Жуков написал: «Внезапный переход в наступление <…> сразу всеми имеющимися и притом заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами… нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники – Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков – и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов…»[1085].

В составе НКГБ специальное разведывательно-диверсионное подразделение, вновь названное Особой группой, начало воссоздаваться только 17 июня 1941 г. по личному распоряжению Л. П. Берии. Этому предшествовала встреча Меркулова и Фитина со Сталиным. Нынешнему поколению, живущему в условиях постоянного оболванивания средствами массовой информации, трудно понять позицию высшего военно-политического руководства Советского Союза в предвоенный период. Об этом времени с высоты прожитых лет беспристрастно и со знанием дела нам рассказывают руководители внешней разведки СССР.

«16 июня 1941 года, – вспоминает П. М. Фитин, – из нашей берлинской резидентуры пришло срочное сообщение о том, что Гитлер принял окончательное решение напасть на СССР 22 июня 1941 г. Эти данные тотчас были доложены в соответствующие инстанции.

Поздно ночью с 16 на 17 июня меня вызвал нарком и сказал, что в час дня его и меня приглашает к себе И. В. Сталин. Многое пришлось в ту ночь и утром 17 июня передумать. Однако была уверенность, что этот вызов связан с информацией нашей берлинской резидентуры, которую он получил. Я не сомневался в правдивости поступившего донесения, так как хорошо знал человека, сообщившего нам об этом. <…>