Спецслужбы Российской Империи

В августе 1912 г. Генштабом была введена секретная инструкция «военным агентам и лицам их замещающим», где были изложены правила пользования почтовой и телеграфной связью. В частности, в ней говорилось, что несекретные срочные документы нужно отправлять с курьером МИДа, секретные срочными шифрованными телеграммами, а секретные несрочные – заказным письмом или через знакомых лиц[470].

Тем самым Генштаб признал ненормальное положение в технологии пересылки секретной почты загранучреждений России и более того, фактически узаконил этот порядок. Рассмотрим чуть подробнее, как пересылалась секретная корреспонденция.

Использование запечатанных конвертов и специальных вализных мешков не гарантировало защиту содержимого пакетов и мешков от любопытных глаз противника.

Так, «в присутствии секретаря посольства однажды, в виде опыта, была вынута почта из посольского вализного мешка, не трогая печатей, замков, не разрезая наружного шва у мешка». Это из воспоминаний русского военно-морского атташе в Америке в 1911–1912 г. капитана 1-го ранга Васильева.

В начале 1913 г. некий П. Брандт написал статью «К борьбе со шпионажем», опубликованную в газете «Русский инвалид» (№ 112 от 29 апреля 1913 г.), где доказал всю ложность надежд на сохранность секретов при существующих тогда образцах конвертов, прошивание и накладывание сургучных печатей[471].

А порой при пересылке секретной корреспонденции происходили совсем странные ситуации. И только глупостью чиновников можно объяснить тот факт, что в Японии, например, конверты с грифом «секретно» и «совершенно секретно» часто терялись, а телеграммы попадали не по адресу. При этом следует учесть, что секретные письма отправлялись обычной почтой.

Пакеты распределялись на простые, секретные и совершенно секретные в зависимости от их содержимого, что никак не влияло на степень защищенности при пересылке по обычной почте. Пакеты, содержащие донесения военных агентов, «пересылались открытой почтой, с надписью «совершенно секретно» и запечатанные сургучом»[472].

Документы, пересылаемые военному атташе в Китае, имели пометку на конверте: «Военному агенту». И это было распространенным явлением, когда вся переписка с военными агентами велась на официальных бланках, с указанием на конверте полного адреса (название учреждения, должность и чин адресата и т. п.).

Другим направлением деятельности в сфере применения методов организационной защиты были попытки разработать типовую инструкцию по хранению и обработке конфиденциальных документов. Правда, и это начинание не увенчалось успехом. Разрабатывались лишь указания отдельным дипломатам по организации секретной переписки с Петербургом.

Например, в «Секретной инструкции Российско-Императорскому Генеральному Консулу в Индии», датированной 7 января 1900 г., говорилось о том, что «по прибытии Вашему в Калькутту, Вам надлежит тотчас же проявить озабоченность наилучшего способа переписки Ваших секретных донесений в России и в Лондоне. Со своей стороны, мы обращаем вместе с сим, и Французское правительство с просьбой разрешить Вам пользоваться с этой целью любезным посредничеством Французского Генерального Консульства в Калькутте, подобно тому, как это происходит в настоящие время в Бомбее. Из силы Вам придется, вероятно, периодически отправлять Вашу секретную корреспонденцию с доверенными лицами, быть может, с одним из чиновников вверенного Вам генерального консульства, что же касается секретных планов, адресованных в императорскую миссию в Пекине, то Вы могли бы посылать таковые в наше Консульство в Калькутте, либо для дальнейшего отправления по назначению на срочных русских пароходах»[473].

И порой сами дипломаты были вынуждены импровизировать, пытаясь избежать перехвата своей переписки спецслужбами противника.

Про графа Николая Игнатьева[474] в российском «черном кабинете» (орган, занимавшийся перлюстрацией почтовой корреспонденции) рассказывали, что он, будучи послом в Турции, отправлял свои письма простыми (не заказными) письмами, в грошовых конвертах, которые пролежали некоторое время рядом с селедкой и мылом. Адрес же на конверте он заставлял писать своего лакея, причем не на имя министра иностранных дел, а на имя его дворника или истопника, по частному адресу. Эти меры действительно спасали корреспонденцию графа от перлюстрации.

Несмотря на принимаемые меры по организации защиты информации, почти ничего не изменилось в этой сфере.

Когда в начале Первой мировой войны военный агент Алексей Игнатьев[475] вернулся к месту во Францию, то человек, печатавший на пишущей машинке шифротелеграммы в одной из комнат российского посольства в Париже, встретил его радостной фразой на немецком языке...

Когда шокированному увиденным кадровому военному разведчику Алексею Игнатьеву объяснили, почему именно барон Х. занят столь важным делом – умеет печатать на машинке и вообще хороший человек, то российский офицер пришел в ужас от происходящего...[476]