Спецуха

Два «плененных» майора доблестно похрапывали, абсолютно не обращая внимания на происходящее.

– Зина, Зина, зубы, зубы, – заявил совершенно невменяемый Аллилуев.

– На улицу его! – скомандовал я.

Ромашкин и Овчинников подхватили доктора под руки и поволокли наружу, к бочке с водой. Черепанов достал докторскую сумку и вприпрыжку побежал за нами. Спасатели подтащили лекаря к бочке и посадили на скамеечку.

Патруль под руководством молоденького лейтенанта, проходивший рядом, остановился и с интересом уставился на нас.

– Уши ему потрите, – посоветовал летеха, – или нашатырю дайте. Меня так всегда в каптерке в училище в чувство приводили.

Патрульные солдатики завистливо смотрели на доктора.

Мы посоветовали лейтенанту идти дальше и нести службу бдительно, не отвлекаясь на пьяных питерских маргиналов.

Только мы спровадили одних, как сразу же нарисовался заместитель командующего по работе с личным составом, следующий на военном «Форде» по каким-то своим делам неизвестно куда. Он попытался вдохновить нас и укорить доктора. Но как только этот фрукт глянул на Аллилуева, дергающегося в конвульсиях, он сам чуть не блеванул и скоренько хлебнул минералки, вовремя поданной заботливым водителем.

Еще один военный, шарахавшийся рядом, даже заснял наши реанимационные мероприятия на телефон и пытался комментировать увиденное.

Шесть утра, рань несусветная, а все мотаются кругом и советы дают. Лучше бы своими делами занимались.

Один лишь заместитель командующего, «пламенный борец» за сердца личного состава, оказал пострадавшему реальную помощь. Он вернулся к нам на своем «Форде», вручил мне две банки запотевшего «Невского» и бутылку холодненькой «Талки», а потом уже дал ценный совет, сказал, что пациента из состояния комы выводить надо постепенно. Своим поступком замполит не хреново так приподнялся в глазах всей моей группы. Он помахал нам ручкой и уехал.

Нам пришлось затащить доктора за модуль, подальше от посторонних глаз, и разложить на заботливо подстеленном матрасе.

– Да как же это? – Овчинников чуть не плакал. – Доктора же мощные выпивохи должны быть, а наш раз – и скопытился.

Аллилуев вдруг встал с матраса, спокойно осмотрелся по сторонам и четко проговорил:

– Спасибо вам, господа. Вы замечательная публика. – Доктор картинно раскланялся в ответ на аплодисменты Черепанова и Ромашкина, повернулся к Овчинникову и заявил: – А ты, Олег, меня разочаровал. Как ты мог подумать, что суровый спецназовский доктор способен всего с трех стаканов уйти в астрал?! Эх, молодежь!

Овчинников смущенно вжикнул мечом.

– Так, господа, а теперь все по плану и распорядку. Завтракаем и приступаем. Нас ждут великие дела, – оборвал я начавшиеся разговоры, единственной целью которых было глумление над начфиненком, вовремя не сумевшим распознать великолепную игру доктора.

Пока Ромашкин готовил на всех завтрак, остальные умывались и судачили между собой, стараясь скрыть нараставшее напряжение.

Доктор рассказал мне, что Артемьевы довольно спокойно ушли со строительной площадки, таща на себе сварочный аппарат и матерясь непонятно на кого. Свою аппаратуру связи они заблаговременно передали разведчикам Пехотина, побродили по лагерю, специально натыкаясь на военных, для виду поспрашивали, где можно купить водки, и скрылись в темноте.

К шести утра близнецы уже находились на базе разведывательного отряда Пехотина. Для проведения сеансов связи они отъехали на «уазике» майора Пехотина километров на двадцать от основной базы, организовали там дневку и делали все возможное, чтобы их запеленговали радиоразведчики.

Братья озвучили только одну просьбу. Если мы увидим вертолет с поисково-штурмовой группой, то должны будем немедленно оповестить их об этом СМС-сообщением. Пункт сбора оставался прежним.

Полигон просыпался. Скоро все начнется. Надо не торопиться и еще раз все обдумать. Этим я и занялся, поглощая завтрак, приготовленный рачительным Леней.

Рядышком хрумкал консервированными огурцами начфиненок и о чем-то мечтательно вздыхал. Черепанов гонял по пластиковой одноразовой тарелке макаронину в кетчупе и обвинял Леню в отсутствии заботы о личном составе.

– Пачишин намного вкуснее все замутил бы и сервировочку получше одноразовой сообразил, – вещал Вова.

– Да, макароны по-флотски у него просто офигительны, – подтвердил начфиненок.

– Они желудком хорошо усваивались, – заявил Аллилуев.

– Все из-за того, что Леня очень ленивый, лег на должность, и несет его по течению, как ежика в тумане, – не унимался Черепанов.

– Отстаньте вы от Ромашкина, – встал я на сторону Лени. – Все нормально. Он абсолютно не ленивый, вон уже пятнадцать минут автоматы начищает и набивает магазины холостыми.

– Да, я чую шум битвы, – подтвердил Леня, спрятавшийся в домике. – И вообще, Вова, ты сам-то лентяй еще тот.

– Самый лентяй – это я, – решил я прервать бесполезный спор.

– С чего это? – заинтересовался Володя.

– Да я после срочной службы, чтобы парадку на дембель не готовить, в военное училище поступил.

– Если так, то да, – согласился Черепанов.