Спецзона для бывших

– Да как не задумался? Два года мне дали. В милицию поставили на учет. Я должен был приходить и у них отмечаться. Я звоню туда по телефону, там сидят две подружки. Обе капитанши. Одну зовут Зиной, другую – Ниной. Я их все время прикалывал, говорил: «Чего, девчонки, скучаете?» Они: «Вадик, ты, что ли? Появился свет в окошке! Чего тебя так долго не было?» Я говорю: «Зина, деньги кончились. Я вот сижу в автомобиле, у тебя под окнами, и звоню тебе с сотового. А на бензин денег нет». Она в ответ: «Ну так зайди хоть, посмотрю на тебя». Захожу, обе сидят, цветут. Я говорю: «Ладно, девчонки, бросайте работу, собирайтесь, садимся в машину и едем». Они, конечно, всё бросают, закрывают кабинет, и мы уезжаем на двое суток. И это я у них отбываю наказание! О чем я мог задуматься?!

Ну а в зоне… для меня шок был, когда я попал в эту зону. Я сопоставлял с теми зонами, в которых работал, и что увидел здесь. Это небо и земля. Тут вообще все по-другому. Может, все дело в контингенте, который тут сидит. В любой другой зоне все четко разложено по полочкам. Обиженные, красные, черные, блатные. Все прекрасно знают свое место. Любой вопрос можно решить на уровне самих зэков, не привлекая администрацию зоны. Вот я, будучи обыкновенным инспектором, вызывал смотрящего зоны, вора в законе Леню Троекурова, и говорил: «Леня, в чем дело?» Он отвечал: «Вадим, нет проблем. Сейчас все исправится». Он давал команду, и все исправляли. В этой зоне ничего не поймешь. В 1999 году тут вообще была анархия. Общий режим был. Потом перевели на строгий режим. Приехали на новый режим отбывать наказание новые ребята, и вроде немножко поумнее, пообразованнее. Но коллектив у них складывается. Я опять же сопоставляю с другими зонами. Если ты, например, черный, что-то отрицаешь, значит, ты это действительно отрицаешь. И стоишь на своем. Если же ты красный, сотрудничаешь с администрацией, так ты и дави на свою педаль – сотрудничай дальше. Никто слова тебе не скажет. Каждый выбирает свою дорогу. В этой же зоне пятнадцать раз на дню перекрашиваются. Сегодня, смотришь, он ходит помощником администрации, а завтра уже всем говорит: «В администрации гады такие, жизни не дают, поэтому, ребята, я теперь с вами». Через три дня он опять нацепил красную повязку. Спрашиваешь его: «Ты же говорил, что в администрации все плохие». – «Ну говорил». Меня такие типы просто раздражают. Я говорю: «Ты будь самим собой-то, какой ты есть». Не знаю, интересно ли вам то, что я рассказываю. Но я могу еще больше сказать: меня в этой зоне продержали три с половиной года «под крышей», то есть в тюремных условиях – в ШИЗО и ПКТ [12] .

– За что вас там держали?

– Как злостного нарушителя режима содержания.

– И что же вы нарушили?