Спящая красавица

Мать начала курить! И не просто вдыхать и выдыхать дым! Какое там дым! Она смолила, как тепловоз! Да! Как завод! Я должен был тибрить сигарки у дяди! Это для нее-то! «Где мой «Пегас»? — удивлялся дядя. — Где? Вчера открыл новую пачку! Кто увел моего «Пегаса»?! Кто?! Кто приделал ноги моим сигаретам?!»

Ха! Мы с матерью стали коногонами! Особенно я! Уводил его «Пегаса»! Конокрад! Мы были в заговоре! В этой игре без правил!

Дядя орал не слишком долго! Я знал точно. После трех ложек супа — он уляжется, как пыль! Главное — чтоб суп быстро остывал! Тогда все нормально! Точно. Три минуты и все. Мир не вывихнет сустав! Ни палец, ни ресницу! Если суп остывает — мир спасен!

Это был удивительный человек... Он ничем не болел! Никогда и ничем! Он даже ни разу не траванулся! Стоит повести носом — и он чуял! «Так... Опять вовремя салат не убрали... »

Он не знал ни риска, ни удачи! Это был блистающий тип! Если он умрет, то только от голода... Да! Если ему не дадут вовремя супа! Он был как цветок... Как он выжил?..

Мать его, конечно, поливала! Регулярно. Это ведь ее дорогой братец! Ее аленький цветочек! Ее флокс в горшке! И при этом требовательный флокс! Говорящий цветок!

Мать его кормила! Подкладывала свежей землицы. Удобрения! А как же?! Она знала, как накормить волков и уберечь баранов! Еще бы! Три минуты и уже поздно! Три минуты просрочки, три минуты урчанья в пузе — и он бы насторожился! Он бы принюхался! Что-то не так! Где-то что-то провоняло! Что-то забыли спрятать в холодильник! А дальше — больше! Что-то сошло с рельсов! Что-то не так! И он бы увидел, что лежит под откосом! Что сошло с рельс! Все сошло, дядя! Все летит в кювет! И уже давно! Он бы сразу пронюхал, что пиздец! Что сестренка уже давно не здесь! Да еще как не здесь! Он бы все увидел! Они ведь стоили друг друга! Брат и сестра...

А так... Он ел борщ. Теплый борщ. Уткнувшись в глубокую тарелку. Прихлебывая, отпыхиваясь, дыша и дуя. От этого мы с матерью начинали клевать носами! Он нас гипнотизировал! Как если б бормотал! Как если б молился! Его можно было перенести на табуретке в лес! На речку! Он бы и ухом не повел! Только вовремя меняй тарелки! «Первое! Второе! Побольше подливки! Луку!»

Мать не теряла навыков. Ни одного. Она никогда не переваривала! Ни борщ, ни со своим братцем! Борщ получался даже вкуснее! Еще вкуснее, чем раньше! С каждой ночью все вкуснее и вкуснее! Этому не было предела! С каждым днем, погружаясь все глубже в свое безумие, она готовила все лучше! Какой это был бульон!.. Он был густой, как кисель! Как студень!

Дядя замолкал. «М... м... м... » — постанывал он, зажмурившись. Мать стояла, прислонившись к печке. Сложив руки на груди. Она смотрела на нас. Как мы жрем. Она-то сама и не притрагивалась! Это выглядело, как в какой-то трагедии! Она нас будто хотела отравить! Это был безумный заговор! Заговор всех против всех! В ее молчании, в остановившихся глазах... В неподвижной фигуре было действительно что-то трагическое! И руки... Особенно. Как они были на груди.

Она была неподвижна! Абсолютно! Казалось, она сейчас упадет замертво! Вот-вот! В эту секунду она сорвется с места! Раскроется тайна! Все раскроется! Она взорвется! Еще немного, и она подпрыгнет, запоет или свистнет! Еще чуть-чуть! Ну! Еще немного! Еще немного молчания! Еще каплю! И она повиснет на бельевой веревке! Среди наших трусов! Она начнет раскачиваться! Хохотать! Сделает такое, отчего дядя проглотит ложку! Засунет ее в ухо! Пронесет мимо рта! А этого еще никто не видел! Чтоб он остановился метать жратву! Никто! Для этого его надо было удивить! Да. Потрясти! Очаровать! Только для того, чтоб он поднял глаза!

Я замирал с ложкой на полдороге! Я боялся нарушить это равновесие! Качнуть чашу. Но все это казалось только мне! Дядя наворачивал за обе щеки! Ему надо было смазать челюсти! Они уже скрипели! За столько лет... А мать смотрела на пол. Сквозь дядю Петю она смотрела на пол! Как все это было... Где мы все были в ее мире?! Что с нами со всеми случилось?!..

Она стояла над нами, как статуя. Да. Она будто не выдержала! Оглянулась! И окаменела... Что она увидела?! Что там было за ее плечом?..

***

Потом приехали врачи. Они дали два часа на сборы. Кто их вызвал? Это не имеет значения. Теперь — не важно.

Мать ходила по дому. Везде заглядывала. Ничего не забыть... Нельзя ничего забыть... Так... Так... Она заглядывала во все углы. Она хотела взять все свое. Ничего другого. Ни воспоминаний. Ни улыбок. Ни утр. Ни сумерек. Ни скрипа половиц. Ни свежей краски со стен.

Она делала обыск. Везде! Заглядывала даже в ведра в сенях! В старые, покрытые паутиной ведра! Она навела панику среди пауков! Она ничего не искала! Нет! Она прощалась. Она прощалась с домом. Она знала, что никогда сюда не вернется! Она его увидела заново! Да. Весь сразу! На одну минуту он стал незнакомым! До такой степени, что она его вывернула наизнанку! Осмотрела! Она будто собиралась его купить!

Я стоял в сенях. Помню холодное хмурое утро. Я смотрел на сухую траву под потолком. Сухие пучки, похожие на корни. На высохшие корни.