Это было не единственное, о чем этим ранним пятничным утром размышляла Лила, но это было основным. Идеальным местом будет подвал или туннель со скрытым входом. Выработанный карьер тоже хорошо подходил — он наверняка имел бы приличный запас площади — но не было времени, чтобы его найти, не было времени, чтобы все устроить. И что же оставалось? Оставлять людей дома. Но если бы группы линчевателей — сумасшедших, кто бы чего ни говорил — начали убивать спящих женщин, дома были бы первым местом, где бы они их искали.
Что если использовать дома, в которых никто не живет? Вверх по улице было множество таких домов: большая часть застройки на Тремейн-стрит, та, которая осталась нераспроданной. Это был лучший вариант, который смогла придумать Лила.
После того, как она объяснила это своему сыну и мужу, Лила была полностью опустошена. Она чувствовала себя больной и разбитой, как при гриппе. Разве наркоман, которого она однажды арестовала за кражу со взломом, не предупредил ее насчет отходняков и абстиненции?
— Сделаешь все что угодно, пойдешь на любой риск, чтобы выйти из этого состояния, — сказал он. — Отходняки это погибель. Ты даже смерти будешь рад.
Клинт и Джаред поначалу ничего не говорили. Просто стояли в гостиной.
— Это что — ребенок? — Наконец-то спросил Джаред.
Она передала ему кокон.
— Да. Дочь Роджера Элуэя.
Ее сын взял ребенка.
— Наверное, положение может ухудшиться, — сказал он, — но я не знаю, когда.
Лила потянулась и пригладила волосы на висках Джареда. Разница между тем, как Терри держал ребенка — словно тот мог взорваться или разбиться — и то, как держал его Джаред, заставило ее сердце учащенно забиться. Ее сын не сдался. Он все еще пытался быть человеком.
Клинт закрыл раздвижную стеклянную дверь, отсекая запах дыма.
— Я хочу сказать, в твоей паранойе о том, чтобы спрятать спящих — или складировать их, исходя из твоих слов — есть рациональное звено. Мы могли бы перевезти Молли и этого ребенка к миссис Рэнсом или куда-то еще, в один из пустующих домов.
— На вершине холма есть демонстрационный дом, — сказал Джаред. — Он полностью меблирован. — И, в ответ на рефлекторный взгляд его матери — Остынь. Я не заходил, просто заглянул в окно гостиной.
Клинт сказал:
— Я надеюсь, что это излишняя мера предосторожности, но лучше перестраховаться.
Она кивнула.
— Я думаю, что так. Потому что, в конце концов, ты и меня тоже положишь в один из этих домов. Ты это знаешь, не так ли?
Лила сказала это не для того, чтобы шокировать его или досадить. Это был просто факт, который должен был быть заявлен, и она была слишком уставшей, чтобы попусту тратить время.
Мужчина, сидевший в кабинке женской части туалета в
— Чувак, — сказала она, — это дамский. — Еще несколько дней и он будет твоим навеки. Но пока еще нет.
— Извините, извините. Мне нужна только секунда. — Он показал на маленький клатч[220]
на коленях. — Я собирался выкурить пару камушков, но в мужском туалете было слишком много народу. — Он скривился. — И в мужском туалете воняет дерьмом.Микаэла достала руку из сумочки, где она держала пистолет Урсулы.
— Плохая магия, да? Звучит тревожно. Я только что приехала из Вашингтона, и только для того, чтобы узнать, что моя мать уже заснула. Как тебя зовут?
— Гарт. Соболезную вашей утрате.
— Спасибо, — сказала она. — Моя мать была занозой в заднице, но в ней было очень много любви. Могу ли я сделать пару затяжек твоего крэка?
— Это не крэк. Это метамфетамин. — Гарт расстегнул клатч, вынул трубку и передал ее ей. — Но вы, конечно же, можете сделать пару затяжек, если хотите. — Затем он поднес зажигалку к камушкам. — Вы выглядите так же, как девушка из новостей.
Микаэла улыбнулась.
— Люди всегда мне это говорят.