Спящие красавицы

– Манана! О, Боги! Тьфу!

Старшина инстинктивно делает мастерский прыжок в сторону, кипящий плевок Егорова летит мимо. Старшина собой доволен:

– Армейская закалка пригодилась, правда, Леха?

А что происходит в палате? Поможет ли Манане армейская закалка? Вряд ли.

У постели Мананы – плачущие Люция и Ануш. Ануш держит руку сестры в своей руке. Рядом стоит разгневанный Константин. В руках – мужские трусы.

– Спи спокойно, Манана… – говорит Люция. – Не слушай его… Константин, отстань от Мананы с глупыми вопросами, она еще не просыпалась. Она так устала за ночь, бедное создание…

– Почему она устала? – грохочет Константин.

Ануш напоминает:

– Ты забыл, как сильно Манана любит учиться? Она всю ночь учила билеты…

– Еще раз спрашиваю: чьи это трусы? Почему у Мананы в палате мужские трусы? Что они делали под кроватью?

Лариса Ивановна вносит ясность:

– Лежали, Костя. Просто лежали. Сейчас Манана пойдет принимать душ.

У Константина от обиды нет слов. Он рыдает у ног Мананы:

– Манана, я так тебя люблю, так люблю… Но хотел бы получить ответ: что делали мужские трусы у тебя под кроватью?

– Вы измучили ревностью Манану! – напоминает Люция. – Она еще не принимала душ! Она еще не свежа, понимаете?

Константин в гневе вскакивает:

– Кто был с ней ночью? Кто?

– Никого. Только новая подруга Оксана сидела с ней допоздна с билетами… Манана так любит учиться!

– Оксана не в счет, она глухонемая. Кстати, почему она глухонемая?

– Это загадка природы, Константин.

На шум входят профессор Майер с Хильдой.

Майер пытается восторженно говорить по-русски. Он подходит к окну и приветствует прекрасное летнее утро в России:

– Шишкин лес и прекрасность!

Хильда переводит:

– Господин Майер сказал, что летнее утро прекрасно, поэтому вы правильно сделали, что открыли окно с незабываемым видом на сосновый лес, который так вдохновенно рисовал художник…

Она делает паузу и добавляет, хихикнув:

– … Шишкин… Шишкин-Ганджубасов…

Майер что-то говорит по-немецки.

Хильда переводит:

– …не забывая медведя. Значит, У Шишкина не было склероза.

Но Константину Егорову сейчас не до Шишкина.

– Профессор, я бы хотел получить ответ: чем занимались мужские трусы в палате Мананы?

Он протягивает трусы профессору.

– Я горячо люблю свою молодую супругу и плачу большие деньги.

Профессор что-то отвечает по-немецки.

Хильда переводит:

– Господин Майер не может взять это в руки. Они достаточно несвежие, как ему показалось. Мужчинам следует чаще мыть задницу…

Константин ликует:

– Манана, ты слышала с каким козлом ты связалась? Он совсем не принимает душ! Покажите ей это позорище, от которого возможно смердит на три версты!

Хильда брезгливо берет пальчиками трусы и объясняет профессору суть претензий Константина.

– Господин профессор просит последовать за ним в его кабинет.

В кабинете профессора служебное расследование неприятного инцидента заканчивается. Понятно чем.

Глаза всех, кто принимал участие в этом сложном детективе с элементами мистики, прикрыты. Вокруг приятная благовейная тишина. Понятно, что к укуренным присоединился и Егоров. На его лице блаженство.

– Это «Русский экспресс»? – уточняет он.

– Да, – подтверждает Хильда.

– Знакомое изделие. У профессора отменный вкус.

– Господин Майер сказал, что эти трусы возможно выронили из параллельного мира. Вселенная полна загадок.

– Но почему они выпали в палате Мананы – вот вопрос.

Майер радостно жестикулирует:

– Ваниш-ваниш… Окей? Освежунчик… Вы умеете постирушко?

Хильда переводит:

– Эти трусы прибыли в наш мир для постирушко. Вы умеете сделать постирушко в стиральном девайсе?

– Конечно! Говно вопрос!

41. Ненасытна. Круглосуточно. Бесплатно

Наконец-то Людмила Сергеевна будет в порядке! Наконец у нее появятся новые благотворные впечатления и навсегда из ее гинекологический карты вычеркнут фразу «угрожаема по эррозии»!

А спасители – Георгий и Степан!

Скелетон и Ксения принимают дорогих гостей за накрытым столом.

Степан вальяжен, заканчивая обмен любезностями и приступая к делу:

– Хорошо-хорошо… М-да… А где же предмет… жаждущий наслаждения, так сказать…

– Она спит, – отвечает Ксения.

Георгий немножко не понял:

– Спит… Почему же она спит, если она, как Вы изволили выразиться в объявлении, ненасытна?

– Она спит 24 часа в сутки, – поясняет Скелетон.

Георгий все понял:

– Так она летаргик?

Степана это не смутило:

– Ну, нас этим не прошибешь. Мы – пацаны правильные.

Они перешептываются.

Георгий бодро заявляет:

– Знаем, знаем, наслышаны…

Снова перешептываются. Ишь, какие шуршуны.

Георгий заявляет:

– Это меняет дело, милые дамы. Это уже стоит денег. Это не любовь к искусству.

Ксения говорит с презрением:

– Она чертовски красива и сексуальна, в отличие от вас.

Братья снова шушукаются.

– Нет, это невозможно. Как бы она ни была сексуальна, но ведь это некоторым образом… хм… мертвец, если быть точным до конца.

Степан тоже непоколебим:

– Нет, это не можно. Мы с трупаками ни-ни. Кроме того, по закону, это порнография. Благодарим за чай.

Они встают и надменно расхаживают в ожидании нового предложения.

– Да вы сами порнография! – начинает сердиться Скелетон. – На себя посмотрите, клещи!