Спящий

И тут же, словно в подтверждение словам мага, удар, от которого задрожала земля, и еще, и еще… В небо, переливаясь мрачными оттенками бардового, поднимались громадные шары огня.

— Отходить!

— Они бегут… — маг растеряно посмотрел на Паловиля. — Сир, они бегут.

Но это гроссмейстер уже видел и без мага. Беспорядочные толпы солдат, побросав оружие, хлынули прочь с поля битвы, настигаемые преследующими их жадными языками разрывов, сгорающие заживо, исходя дикими предсмертными криками, разрываемые на части, гибнущие, гибнущие…

Потрясенный гроссмейстер оглянулся. У него оставалось еще почти десять тысяч не участвовавших в сражении солдат. Все еще больше, чем пришельцев, и вполне достаточно, чтобы остановить это избиение… Где они?

Паловиль обречено закрыл глаза. Вальпийцев не было, лишь полк кифтян по-прежнему ожидал его приказов.

— Надо уходить, — гроссмейстер повернулся к магу. — Здесь уже ничего не сделаешь.

— Сир, я хочу сказать, что в случившемся нет Вашей вины, — кифтский полковник стоял, вытянувшись перед Паловилем. — Любой другой на Вашем месте действовал бы также. У нас просто нет опыта ведения боевых действий с применением магии. В складывавшейся ситуации и с учетом того, что нам было известно, Ваши решения были обоснованными и продуманным и, если бы не трусость Вальпийских губернаторов, уведших свои части, возможно, удалось бы избежать таких катастрофических последствий.

Гроссмейстер мрачно молчал. Последствия действительно были катастрофическими. Из участвовавших в сражении войск удалось собрать лишь одну четверть, что, даже с учетом заблудившихся и дезертиров, давало двух погибших из трех. Потери просто ужасали.

— Поэтому я еще раз говорю, что не вижу никакой Вашей вины и, если придется, готов повторить это перед лицом любой комиссии или высокого суда, разбирающего данный случай.

— Благодарю Вас, полковник, — Паловиль кивнул.

— Можете на меня рассчитывать, — полковник щелкнул каблуками, вышел.

Гроссмейстер задвинул щеколду на хлипкой двери, хмуро усмехнулся. Суд… Какой суд! Тяжелейшее поражение, полный разгром его войск! Такой позор не забывается, не прощается никакими решениями суда, будь он хоть трижды высоким.

Паловиль вытащил меч, закрепил его на полу острием вверх. Такой позор не прощается, он только смывается. Собственной кровью.

Гроссмейстер сцепил руки за спиной, закрыл глаза и рухнул грудью на обнаженное лезвие.

— Таррант… — Софи удивленно посмотрела на меч в руках баронета. — Что ты делаешь?

— Привожу в порядок меч.

— А… А что денщику не отдашь?

— Ну, — фон Ритз неопределенно пожал плечами. — Это мое оружие, от него зависит моя жизнь. И вообще, мне нравится его точить. Успокаивает.

— А-а, — Софи присела рядом. — Таррант, я хочу поговорить с тобой.

— Да, конечно, — баронет отложил меч и точильный камень в сторону, повернулся к Софи.

— Таррант, отправь меня обратно.

— Что?

— Отправь меня обратно. Я не хочу больше здесь оставаться.

— Ну, мы сейчас не можем делать то, что хотим, — фон Ритз пожал плечами. Мы все должны выполнять приказы. Я тоже не хочу воевать, тем более здесь, но надо, я должен, и я воюю. И ты тоже. Ты нужна здесь, и значит, ты должна быть здесь.

— Но зачем?

— Что — зачем? Воевать? — баронет удивленно поднял брови. — Воевать приходится, потому что…

— Я не о том, — перебила Софи. — Зачем я здесь? Для чего?

— Ну как же? Чтобы… Чтобы, когда мы найдем фон Штаха, помочь убедить его, объяснить, что Империя — его Родина, и он, все-таки, должен позаботиться о ней…

— Да, да, конечно, — Софи нетерпеливо передернула плечами. — Я все это знаю, я это уже слышала. Но когда мы его найдем? Мы здесь уже месяц, и что? Что произошло за это время?

— Мы… — баронет замолчал, нахмурился. Действительно, не сказать, что месяц был полон событий. — Мы связались с орками, узнали, что он был у них этим… Гунгой.

— А также что они понятия не имеют, где он сейчас, — Софи фыркнула. — Так же, как и все остальные, кого довелось допрашивать. И что?

— Но они, в принципе, согласились предоставить нам солдат, если фон Штах прикажет.

— А до тех пор на хорошем хаанг-нуа просили держаться от них подальше, Софи вздохнула. — Ладно, это все хорошо, но я хочу сказать другое. Что я делала этот месяц? Зачем я была здесь все это время?

Фон Ритз озадаченно пожевал губами.

— Я могла бы оставаться там, а когда вы найдете Императора, я бы переправилась сюда, и говорила бы, убеждала и делала бы все остальное, что нужно. А, Таррант?

— Да, пожалуй, — баронет нерешительно кивнул.

— Так что? Отправь меня обратно, — Софи глядела на баронета сквозь ресницы. — Пожалуйста.

— Но я не могу, — фон Ритз развел руками. — Это приказ барона фон Кица, и не мне его менять.

— Этот противный толстопузый барон! — Софи стукнула кулачком. — Из-за него я должна сидеть в этом лесу, в сырой холодной землянке! — девушка обернулась к баронету, сдвинула брови. — Таррант, я так хочу обратно, к Верджу. Я так волнуюсь. Как он там?

— С ним все в порядке, — баронет улыбнулся. — Барон передает, что он жив, здоров.