Спящий

Приподняв голову, я принялся рассматривать заставленную оборудованием лабораторию, и в глаза сразу бросились банки с заспиртованными внутренними органами на полках и хирургический стол в углу с облицованными белой кафельной плиткой стенами и полом. На миг почудилось, будто угодил в логово безумных ученых-вивисекторов из какой-нибудь бульварной книжонки, но нет, логовом безумных ученых эта лаборатория не была. Это был «Готлиб Бакхарт».

Лишенную окон комнату освещали электрические лампы, и чем сильнее шумело в голове после влитой в меня микстуры, тем ярче и пронзительней становилось их сияние. Я сощурился и постарался разглядеть приборы у противоположной стены, но застекленные окошки с неподвижными стрелками, многочисленные переключатели, витки кабелей и цепи электрических банок ничего мне не говорили.

А потом распахнулась дверь, и к нам присоединился профессор Берлигер.

— Пациент готов? — с порога поинтересовался он.

— Да, профессор.

— Уже дали ему состав?

Доктор Эргант взглянул на карманные часы и сообщил:

— Четыре минуты назад. Перорально.

— На голодный желудок? Тогда не будем терять времени!

Профессор Берлигер снял и убрал пиджак на вешалку, взамен накинул на плечи белый халат. Потом он хрустнул костяшками длинных тонких пальцев и, наконец, обратился ко мне:

— Вы, должно быть, сейчас ужасно напуганы, но уверяю — бояться совершенно нечего. Пройти курс лечения — в ваших собственных интересах.

Я промолчал. У меня были большие сомнения в искренности профессора.

Того мое молчание всецело устроило.

— Вы глубоко больны, — продолжил он свой монолог. — Вы больны с самого рождения, но не отдавали и до сих пор в полной мере не отдаете себе в этом отчет. Ваше сознание поражено тяжелым психическим расстройством, и мой долг — вернуть вам ясность мысли и трезвость рассудка. Не только вам, но и всем остальным сиятельным!

— О чем вы?! — опешил я.

— Традиционно считается, что корень бед сиятельных заключен в их крови. Будто именно в ней растворен некий яд, наделяющий людей противоестественными способностями. Увы, это не так! Опыты по полной замене крови сиятельных на кровь нормальных людей успехом не увенчались. Равно как не привело ни к каким результатам и обратное переливание крови. И ни одной научной лаборатории, ни одному ученому-естествоиспытателю до сих пор так и не удалось выделить из крови сиятельных некую уникальную составляющую! А почему? Ответ прост: дело вовсе не в этом!

Щеки профессора раскраснелись, сейчас он походил на истосковавшегося по лекциям университетского преподавателя. И хоть вещал Берлигер о каких-то немыслимых, просто запредельных вещах, но ни в малейшей степени не смущался тем, сколь безумно звучат его слова.

— Но если не кровь, тогда что? — продолжил профессор. — Ответ может быть только один: мозг! Дело в человеческом мозге, этом кладезе самых невероятных загадок! Именно там скрывается проклятие сиятельных!

Тут я не выдержал, приподнял голову и оборвал этот дьявольский монолог:

— Нет никакого проклятия! Оставьте меня в покое!

Доктор Эргант взял отложенные на край стола часы и сделал в медицинской карте какую-то лаконичную пометку.

Профессор Берлигер только покачал головой.

— Вы ущербны и даже не понимаете этого. Сиятельные — рудимент ушедшей эпохи. Квинтэссенция всего антинаучного, что только есть в этом мире. Сиятельные отравляют наше общество и тормозят движение по пути прогресса. Одним только фактом своего существования они смущают неокрепшие умы и толкают их на путь мистицизма.

— За такие слова и в тюрьму угодить недолго. Третий департамент…

— Все здравомыслящие люди в той или иной степени разделяют эти воззрения! — резко перебил меня профессор. — У нас хватает единомышленников даже в полиции! И не стоит угрожать мне Третьим департаментом, в отличие от многих других, я категорически не приемлю идею физического истребления сиятельных. И дело не в ложном гуманизме, а в необходимости найти научный подход решения этой проблемы. Убить легко. Вот только убийство не поможет отыскать истину, не даст ключ к загадкам мироздания! Это примитивно, в конце концов! — Берлигер натянул резиновые перчатки и вздохнул. — Ваша роль в моих научных трудах будет по достоинству оценена, можете не сомневаться. Вам это должно льстить. Когда за эти исследования впоследствии мне вручат Нобелевскую премию, будьте уверены — я не забуду упомянуть с высокой трибуны ваше имя.

— Идите к черту!

Профессор прикрыл свое лощеное лицо марлевой повязкой и негромко рассмеялся.

— Это была шутка. Но вам не о чем волноваться. Моя цель — излечить, а не навредить.

— Поищите других подопытных кроликов!

— В вашем случае стоило упомянуть подопытных крыс! — резко бросил в ответ Берлигер. — И чего вы так всполошились? Вы ведь верите в бессмертие души, правильно?

— Верю, — подтвердил я, пересиливая подкравшуюся вдруг сонливость.

— Так что тогда вам до смертной плоти? Вашей пресловутой душе электромагнитное излучение не повредит, ведь так?

— Сложно повредить тому, чего не существует, — неприятно рассмеялся доктор Эргант, поднимаясь из-за стола.