Спящий

— Точно, каталка! Тито, помнишь, одна стояла в коридоре? Бегом!

Племянник крепыша убежал, громыхая подковками форменных сапог, а я перебрался по стене к двери карцера, открыл смотровое окошко и заглянул внутрь.

— Лео, ты что творишь?! — всполошился Рамон.

— Отстань! — отмахнулся я и улыбнулся пленникам. — Знаете, доктор, что я сейчас сделаю? Я отыщу керосин и спички. А потом вернусь. Не уверен, что войлок хорошо горит, но с керосином он полыхнет! Всех спалю! Все ваше змеиное гнездо!

Санитар тихонько заскулил от страха, а доктор Эргант побледнел как полотно, но сполна насладиться их ужасом не получилось. Рамон оттащил меня от двери и захлопнул окошко.

— Лео, скажи, что ты пошутил! — прорычал крепыш, лицо которого побагровело от гнева. — Мы на такое не подписывались!

Я не шутил. Я пугал. Но вдаваться в детали не стал и сполз по стене на каменный пол.

— Рамон, какой керосин? Окстись! Надо убираться отсюда!

Миро кивнул, но продолжил смотреть на меня с нескрываемым подозрением.

Он мне не доверял.

В этот момент по коридору разнесся скрип расшатанного колесика, и Тито загнал в наш закуток каталку. Спасители в четыре руки уложили меня на столь знакомое средство передвижения, а потом накинули сверху не слишком чистую простыню.

— Что за черт?! — опешил я.

— Уймись! — приказал крепыш. — Побудешь немного мертвецом, от тебя не убудет!

И мы отправились в путь. Если кто-то из встречных санитаров и докторов и обращал внимание на невесть что позабывших в клинике констеблей, с расспросами они к стражам порядка не приставали. И лишь дежуривший на выходе из блока охранник поинтересовался:

— Это еще что такое?

— Да буйный ваш, — зевнул Рамон. — Который двух санитаров порезал.

— Этот? — озлобился охранник. — И что с выродком приключилось?

— Из смирительной рубашки выпутался, да и удавился, — невозмутимо поведал мой бывший напарник.

— Или помог кто, — подыграл ему племянник. — Ничего подозрительного ночью не видели, любезный? У нас этот персонаж по серьезным делам проходит. Могли помочь, могли…

— А я только на дежурство заступил! — быстро ответил дядька и зазвенел ключами, отпирая дверь, но засомневался: — Как же вы его без документов-то?

— Вот сейчас и оформим, — легко выкрутился Рамон Миро. — Заведующий отделением уже на месте, он все сделает.

— Профессор Берлигер? — протянул охранник. — А ведь и верно. Кто как не он…

Каталка дернулась, переезжая через высокий порожек пандуса, и я сдернул с лица простыню.

— Что еще? — прошипел Рамон, возвращая ее обратно. — Ну?

— На проходной без документов не выпустят. Дохлый номер.

— Там трое лбов, — припомнил Тито. — Все с револьверами.

Миро беззвучно выругался и остановился у двери кабинета Берлигера, в щель из-под которой выбивалась тоненькая полоска света.

— Пятьдесят тысяч франков или пять лет каторги. Выбирать тебе, — напомнил я, и мой бывший напарник, отбросив сомнения, вломился в кабинет профессора.

— Что вам угодно? — удивился заведующий отделением, который стоял перед вешалкой с длинным плащом в руках.

Прежде чем профессор успел поднять тревогу, Рамон с племянником скрутили его и засунули в рот откромсанный от белого халата рукав. И хоть Берлигер отчаянно извивался, на него очень споро натянули мою смирительную рубашку и оставили валяться на полу.

После этого Тито вернулся в коридор и не без труда, но все же втолкнул каталку в кабинет.

— Что теперь? — спросил он у дяди, который перерывал картотеку профессора.

— Карауль, — распорядился Рамон.

Вскоре крепыш отыскал мою больничную карту и, выложив на стол стопку каких-то бланков, принялся уверенными взмахами перьевой ручки выводить на черновике подпись заведующего отделением.

Я не утерпел и перегнулся с каталки к Берлигеру. У того задергался левый глаз.

— Знаете, чего я хочу, профессор? — спросил я тогда. — Я хочу вас убить. Но это было бы неправильно. Вы сейчас мне ничем не угрожаете…

— Лео! — одернул меня Рамон.

— Мы просто разговариваем! — отмахнулся я от бывшего напарника и вновь обратился к профессору: — И месть как мотив тоже не вполне годится. Вы ведь вылечили меня. Пусть нисколько этого не хотели, но электротерапия помогла справиться с параличом. Я ценю это. Поэтому не убью вас… сразу. Но однажды, когда вы будете возиться со своими приборами, я подойду сзади и воткну вам один провод в левое ухо, а другой — в правое. Не беспокойтесь, вы не умрете мгновенно. Я не поленюсь выяснить, какое напряжение способно поджарить мозг в… щадящем режиме. О, это будет чудесный эксперимент!

Тито хохотнул, и его дядя нервно вскинулся от стола.

— Тише вы!

— Профессор, запомните этот разговор. Когда-нибудь вы обернетесь, а…

— Да заткнись ты! — взбеленился Рамон. — Заткнись и не шуми!

Я замолчал, но не отказал себе в удовольствии воспроизвести характерный жест, проведя пальцем по горлу. Лицо профессора приняло оттенок свежевыпавшего снега, только еще слегка зеленоватый. Он мне поверил, и от легонького отголоска чужого страха на миг стало легче на душе, словно вновь пробудился мой талант сиятельного.

Но нет — не пробудился.

Дьявол! Да кто я теперь такой?!