Спящий

— Вы это серьезно? — опешил я. — До сих пор подозреваете меня в убийстве Левинсона?

Управляющий столичного отделения Банкирского дома Витштейна был растерзан оборотнем, и Бастиан Моран поначалу заподозрил, будто это моих рук дело. Даже железное алиби не разубедило старшего инспектора, лишь проведенный полицейским медиком анализ крови вынудил его отказаться от предъявления официального обвинения.

Да — тогда я еще не являлся полноценным оборотнем, как не был им и сейчас. И никакой анализ не сможет показать обратное. Пусть часть способностей, вроде инстинктивного уклонения от серебра, и сохранилась, но этот благородный металл больше не был способен отравить мой организм. Кровь не вступит с ним в реакцию ни при каких обстоятельствах.

Бастиан Моран поджал губы, но от прямого ответа на вопрос уходить не стал.

— Да, виконт. Я до сих пор подозреваю вас в причастности к смерти Левинсона! — заявил он после недолгого молчания.

— Но ведь именно я застрелил его убийцу! Я лично сделал это!

— На допросе оборотень мог рассказать об истинных мотивах своего преступления, а вы убили его. Очень удобно, не находите?

— Об истинных мотивах? Разве Прокруст когда-либо нуждался в мотивах?

— Бросьте, Леопольд! — отмахнулся Бастиан Моран. — Мы установили личность застреленного вами оборотня, во время нескольких преступлений Прокруста он дожидался смертной казни в Килмэнхеме! Сбежать ему удалось уже позже!

— Чего вы хотите от меня, старший инспектор? — прямо спросил я.

— Правды!

— Вы ее услышали.

Моран раскрыл папку и небрежно перекинул мне одну из лежавших там фотографий. Я взглянул на снимок и невольно вздрогнул. С листа на меня смотрели мертвые черные глаза индуса. Но напугало вовсе не это, не по себе стало из-за раздавленной гортани покойника. Раздавленной моей собственной рукой.

— И что это за несчастный? — спросил я, подавив нервную дрожь.

— Это одно из тел, рядом с которыми была обнаружена гильза с вашим отпечатком, — пояснил Бастиан Моран.

— С фрагментом отпечатка, — машинально вставил я, но старший инспектор пропустил мою ремарку мимо ушей.

— А вот этот снимок, — выложил Моран следующую фотографию, — был сделан в доме Левинсона. Как видите, характер ранений погибшего в июне индуса и охранника банкира полностью совпадают. Более того, я поднял из архива снимки жертв Прокруста…

— Довольно! — не выдержал я. — Чего вы от меня хотите? Говорите прямо!

— Правды!

— Я все сказал.

— Я знаю, что это вы, — прямо заявил Моран. — Это вы, Леопольд Орсо, убили индусов и вы, без всякого сомнения, причастны к убийству Левинсона. Не знаю, зачем и как, но будьте уверены — это лишь вопрос времени. Я остановлю вас, чего бы мне это ни стоило!

— Мне нужен адвокат.

— Адвокат не поможет! — отмахнулся старший инспектор. — Вы никогда больше не выйдете на свободу, уж поверьте — я об этом позабочусь!

Во рту появилась противная кислинка, но я пересилил себя и усилием воли прогнал подступившую панику.

— У вас нет улик, а сравнение отпечатков было проведено не по правилам. Ни один суд не примет это в расчет. Отпечаток зубов убитого мною оборотня совпал с одной из посмертных ран служанки Левинсона. И к тому же, если я оборотень, давайте пойдем самым простым путем и сделаем анализ крови. В прошлый раз он ничего не показал!

— Всему свое время, — нахмурился Бастиан Моран. — Проведем и анализы. Я лично разрежу вас на мелкие кусочки, но добьюсь правды.

— Звучит как угроза.

Старший инспектор поднялся из-за стола, выключил фонограф и вынул из него валик.

— Да неужели? — обернулся он ко мне с недоброй ухмылкой. — Что навело вас на эту мысль?

Ответить я не успел. Резким толчком распахнулась дверь, и в камере в один миг стало тесно и невыносимо душно, хоть к нам и присоединился один-единственный человек.

Главный инспектор полиции метрополии Фридрих фон Нальц был стар и лицом походил на туземного идола, вырезанного из древнего соснового корневища. Отблеск бесцветных глаз был явственно различим даже в ярком свете электрических ламп, а исходящий от старика призрачный жар заставлял воздух колебаться вокруг него раскаленным маревом.

Впрочем, мне это только показалось. У страха глаза велики, а я боялся главного инспектора куда больше всех угроз Морана вместе взятых. Если фон Нальц решит выбить из меня правду, помехой ему не станут ни адвокаты, ни Высокий императорский суд.

Талант главного инспектора мог прожарить человека за пару секунд, но, к счастью, обратил свое внимание старик вовсе не на меня.

— Бастиан! — обратился фон Нальц к старшему инспектору. — Что здесь происходит?!

— Проводятся следственные мероприятия, — ответил тот с невозмутимым видом и выгнул бровь. — А что?

— Прошу извинить нас, Леопольд, — вздохнул Фридрих фон Нальц и позвал Морана в коридор. — На минуту, Бастиан…