Спящий тигр

Пока Хуанита доставала из колодца воду, чтобы приготовить ему кофе, Джордж открыл ставни, впустив в дом утро. Потом вышел на террасу: каменные плиты приятно холодили босые ноги. Эклипс был на месте — белоснежный грот-салинг отчетливо вырисовывался на зеленом фоне заросшего соснами дальнего берега. Он решил, что сегодня, пожалуй, можно будет отвезти на яхту новый пропеллер. Никаких других дел у него не было. День простирался перед ним ничем не занятый — его можно было использовать по собственному усмотрению. Джордж посмотрел вверх: погода благоприятствовала его планам. Над землей, за Сан-Эстабаном, виднелись облака, но они явно отступали дальше, к горам, а над морем небо было безоблачным и чистым.

Позвякивание ведра в колодце разбудило Селину, и она вскоре вышла на террасу вслед за Джорджем — в рубашке, которую позаимствовала у него вчера вечером. Ее длинные стройные ноги больше не были бледными, загар придал им оттенок только что снесенного куриного яйца; волосы она собрала в хитрый узел, из которого выбивались одна-две длинные пряди. Она встала рядом с ним, опершись на ограждение террасы, и он заметил у нее на шее тонкую золотую цепочку: наверняка на ней висел какой-нибудь детский медальон или золотой крестик. Джордж всегда терпеть не мог слово «невинность», которое ассоциировалось у него с пухлыми розовыми младенцами и глянцевыми открытками, на которых играют пушистые котята; и вот сейчас это слово непрошенно вспыхнуло у него в голове и звенело, ясное и звучное, как колокольчик.

Она глядела на Жемчужину, которая выполняла свой утренний ритуал омовения, расположившись в пятне солнечного света на стапелях под ними. Время от времени на мелководье всплескивала рыба, и тогда кошка останавливалась и замирала, держа пистолетом поднятую ногу, а потом возвращалась к своему занятию.

Селина сказала:

— В тот день когда Томеу привез нас в Каса Барко, тут были два рыбака, они чистили рыбу, и Томеу заговорил с ними.

— Это был Рафаэль, двоюродный брат Томеу. Он держит свою лодку в сарае по соседству с моим.

— В деревне что, все родственники?

— В большей или меньшей степени. Хуанита принесла тебе подарок.

Она повернулась и посмотрела на него; длинные пряди волос, выбившиеся из узла, свешивались ей на шею словно кисточки.

— Правда? А что это?

— Иди и посмотри.

— Я с ней уже здоровалась, но она ничего не сказала про подарок.

— Это потому, что она не говорит по-английски. Иди скорей, ей не терпится тебе его вручить.

Селина скрылась в доме. До него донеслись обрывки их забавного разговора, а потом она снова вышла на террасу, неся корзину, покрытую белым полотенцем.

— Апельсины.

— Las naranjas, — сказал Джордж.

— Они так называются? Как я поняла, их передала Мария.

— Муж Марии выращивает апельсины.

— По-моему, это ужасно мило с ее стороны.

— Надо пойти и поблагодарить ее.

— Но как мне это сделать — я же не знаю испанского! Сколько времени ты его учил?

Он пожал плечами.

— Месяца четыре. Когда поселился здесь. До этого не знал ни слова.

— Но ты говорил по-французски.

— Да, французский я знал. И немного итальянский. Итальянский мне здорово помог.

— Мне надо постараться выучить несколько слов.

— Могу одолжить тебе учебник грамматики — почерпнешь из него пару полезных глаголов.

— Я знаю, что Buenos dias значит доброе утро…

— A Buenas tardes — добрый день, a Buenas noches — добрый вечер.

— Еще Sí — это значит да.

— A No значит нет — гораздо более полезное слово для юной девушки.

— Уж это-то я запомню, пускай у меня и куриные мозги.

— Я бы не был так уверен.

На террасе с подносом в руках появилась Хуанита; она поставила на стол тарелки, чашки и кофейник. Джордж сказал ей, что сеньорита очень обрадовалась подарку Марии и что позднее она обязательно сходит в деревню, чтобы поблагодарить Марию лично. Хуанита улыбнулась еще шире, чем обычно, кивая головой, а потом понесла поднос назад в кухоньку. Селина взяла с тарелки ensamada и спросила:

— А что это?

Он объяснил:

— Их каждое утро печет булочник в Сан-Эстабане, Хуанита покупает самые свежие и приносит мне к завтраку.

— Ensamadas…

Она откусила большой кусок; мягкое пушистое тесто с сахарной корочкой так и таяло во рту.

— Хуанита работает только на тебя?

— Она работает на своего мужа и детей. В полях и в доме. Вся ее жизнь — бесконечная работа, ничего больше. Работа, замужество, дети, ну и походы в церковь.

— Она выглядит вполне довольной, тебе не кажется? Всегда улыбается.

— У нее самые короткие в мире ноги. Заметила?

— Только какое отношение это имеет к ее хорошему настроению?

— Никакого, но благодаря им она может скоблить пол, не опускаясь на колени, а ведь это немногим женщинам под силу.

Когда завтрак был съеден и пока еще не стало слишком жарко, они отправились в деревню за покупками. Селина надела севшие брюки Джорджа и эспадрильи, которые купила вчера у Марии, а Джордж взял корзины; по дороге он учил ее говорить «Muchas gracias para las naranjas».