Спящий варвар

Это мне?

Откуда столько?

Как проехать?

Где ж мне взять?

Вы серьёзно?

Ты опять?

Чем обязан?

Как погода?

Много будет там народа?

Как всегда?

До первой крови?

Ты чего нахмурил брови?

Вы за кем?

Ты за кого?

Что ж вы все на одного?

Другом самого вождя?

Там случайно нет дождя?

И почём?

Поддать парку?

Может, хочешь наверху?

Не забудешь?

Третьим будешь?

Угадай, в какой руке?

Может, к нам?

Мне не звонили?

Видишь точку вдалеке?

Вы за мною?

Не ошиблись?

Всё готово?

Не ушиблись?

Кто сказал?

Когда начнём?

Кто последний?

Вы о чём?

Что закажем?

Можно Вас?

Будешь пить?

Который час?

Как водичка?

Вы одна?

Сколько метров тут до дна?

Рост?

Размер?

Вы, правда, русский?

Воротник не очень узкий?

Мы встречались?

Где пятно?

Вы не против?

Как давно?

Сколько просят?

На всю ночь?

Разрешите?

Вам помочь?

Вы свободны?

Ты довольна?

Как ты хочешь?

Так не больно?

Вам удобно?

Так приятно?

Мне Вас ждать?

Когда обратно?

Как спалось?

Вам завернуть?

Ты не спишь?

Куда стряхнуть?

Да?

Опять?

Зачем?

Надолго?

А куда впадает Волга?

Где у них тут туалет?

Вам в один конец билет?

Кофе?

Чай?

Когда зарплата?

Вам отдельную палату с'

Где ты?

Кто там?

Ну, когда?

Может, хватит?

Навсегда?

Все пришли?

Отсюда видно?

Неужели вам не стыдно-'

Сколько можно говорить?

Трудно было позвонить?…

Кто ты?

Быть или не быть?"

А тебе не страшно жить?

Дата смерти?

Ты смеёшься?

И чего ты так добьёшься?

Можно рядом?

Ты в своём?

Только я и ты вдвоём'

Как всегда не обернёшься?

Обещаешь, что вернёшься':

Не проводишь до порога?

Видишь звёзды?

Веришь в Бога…

СИНИЕ ИМЕНИНЫ

Синеиневое утро, -

сыпь синкопами синиц!

Подарив мне в синем небе

стаю сотен синих птиц.

Синегубая дружина

царства острова Буяна,

у меня на именинах

из глубин Синь окияна.

Девы – синие чулки,

Сударь – с синей бородой,

Даже мой бокал синильный

полон сладкой синевой!

Томно сбросил синий лист

клён, танцующий стриптиз.

Синебокие мурены,

синеокие сирены

пьют сиреневый туман.

Синий вечер плавит свечи…

– Как же я синюшно пьян!

ПРЕОБРАЗЖЖЕНИЕ

Здесь женщины меня берут за руки: «сээр…»,

Здесь не нужны ни карабин, ни брюки (no problem),

Здесь круглый год цветы благоухают (ах…),

А фрукты, в самом деле, – ам, – и таают…

Здесь ночь тепла, вода лазурна,

Но стоп! Мне почему-то дурно!

Хочу опять туда, где солнце жарит,

Не ветерок, а ветер бьёт и валит,

Где поедаешь то лишь, что добыл,

Чтя формулу: «Я буду, а не был!».

Где доверяешь спину лишь костру,

Где спишь как новобранец на посту,

Где сердце вырывается наружу,

Меняю тень на зной, а зной на стужу.

Адамом, покидая рая кущи,

Покойный день меняю на грядущий,

И жалкий образ – «Человек лежащий»,

На гордый образ – «Человек идущий!»

ОТ МАЯ И ДО НОЯБРЯ

От жёлто-красных всхлипов ноября

До камуфляжной зеленухи мая,

Снег укрывается не зря

Стеною ветхого сарая.

От мая и до ноября

Крутое небо и земля сырая,

Цветы и травы, птицы, дождь и я…

Но холода от ноября до мая.

Как стая голубей слова взлетели.

Душа на них взирает сквозь глазницы.

И почему-то сны помолодели

И отчего-то по ночам не спится.

Вновь доверяя буквам душу,

И возвышая в милость мудрость,

Не созидаю, к счастью, глупость,

Но, к сожаленью, – и не рушу.

Скрипит перо, как половицы,

Как сочный снег под бодрою ногою,

Как твой диван, укрытый полем ситца,

Когда летишь на нём, укрывшись мною…

НАУЧИВШИСЬ УЛЫБАТЬСЯ

Звон капели и медалей

Оглушает голой правдой

Как вокзал.

Говорит стекло с железом,

растворяя в чае сахар.

Ритуал.

Опускает столбик воска,

будто лифт, – огонь на землю.

Так устроена свеча.

Обещаем стать преградой,

а становимся запрудой.

Сгоряча.

Прошлой жизнью

не поправить

позапрошлые препошлые дела.

Тянут руки-ветви к небу,

не боясь обжечься солнцем,

деревянные тела.

Спет играет в прятки с тенью

Тень лежит в обнимку с ленью.

Чудеса.

Непотребная потребность

выражать словами память.

Словеса.

Собираю зиму в кучу

деревянного лопатой.

Чтобы быть.

Если даже смерть бессмертна,

научившись улыбаться,

стоит жить.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Уриной расписаны стены бетонные,

обоями выборов бренными убраны.

Отёчные лики народных избранников,

алеют тонами партийных предбанников.

Под лозунгом «… ликий советский народ!»

ночлежня-барак, конопли огород…

Наш поезд, – чуть завтра, – сглотнёт нас домой.

Устали, застрявши в «юдали» родной.

Кладбищенский рынок. Пивная. Вокзал.

Матов рулады. Истошный вокал.

Труба минаретом – смердит сигаретой.

Брешущих пусто собак не унять,

как паре почтенных бомжей не попять, -

что завтра, – пришло!

Лямки извечного скарба заплечного

тащим в буфет привокзальный

фатально-индустриальный.

(Взволнован немного инструктор Серёга)

В мозолистой лапе букетик финальный

свечою пасхальной.

Со щедрой вдовою буфетчицей Леной

они ритуалят прощальную сцену:

– Ну, всё… (до свидания в щёчку) – спешу…

…адрес запомнил, с Москвы напишу…

Пытаясь ответить, успела шепнуть:

– У нас хорошо… приезжай отдохнуть…

ЗА ЧАС ДО СНА

День иссяк. Пора сбираться, с силой тёмною

сражаться. Сны-кошмары – вражья рать, – вам

меня не запугать. Серых дум не разглядеть, -

чёрных орд не одолеть. Засыпать, как в бой идти.

Но ни войска, ни пути. Тьма царит над полем

битвы. Крест мой меч, а щит – молитва. Больно,

грязно, тесно, душно. Жаль, что тело непослушно.

Мне бы мразь стащить в букет и под солнышко, -

на свет… Серых дум не разглядеть – чёрных орд не

одолеть. Гнев, тревога и досада, – злачномрачная