Спят курганы темные

– Имена у вас какие-то странные, – слегка удивился Каретник. – Наверное, это, как принято у вас, даже не имена, а боевые прозвища?

– Именно так, Семен Никитич, именно так, – кивнул Грек. – Меня, к примеру, так прозвали из-за того, что родом я из Мариуполя, а он исторически греческий город. Хотя у меня лично греков в роду вроде не было. Вот у супруги – были.

– Слыхал я об этом, у нас в армии Нестора Ивановича тоже были греки из Мариуполя. Неплохо воевали, ничего о них не могу сказать плохого.

– Теперь будем драться вместе, думаю, что вы, Семен Никитич, не пожалеете об этом.

– Боюсь, что вам будет трудно с нами воевать, – с сомнением произнес Каретник. – Вы уже люди старые, раненные несколько раз. Может быть, вам в штабе найдется работа?

– Зря ты так, Семен Никитич, – вмешался я. – Ты бы знал, что эти «старички» вытворяли в Афгане… Я думаю, они и сейчас получше многих будут, да и у твоих ребят есть чему у них поучиться.

– Именно так, Семен, – Колумб, видимо, решил с ходу перейти с Каретником на ты. – Полагаю, что в деле мы молодым дадим сто очков форы. Грек – хоть прямо сейчас, а я, если не выпишут к завтрему, сбегу, и прямо к вам.

– От тильки цього нэ трэба, – покачал головой Каретник. – Вы, уважаемый Колумб, выйдете из сего богоугодного заведения честь по чести, с согласия уважаемых дохтуров. Мы вас будем ждать. А вас, уважаемый Грек, милости прошу к нашему шалашу. У нас в отряде сейчас как раз обед будет. Сядем за столом рядком, поговорим ладком. Думаю, о чем побалакать, у нас найдется…

8 августа 2014 года. Донецк, больница № 15.

Анджела Нур Кассим, стюардесса

– Здравствуйте, – сказал новый посетитель с очень правильным британским акцентом, то ли оксфордским, то ли кембриджским. Как в старых английских фильмах, подумала я. Сейчас так никто уже не говорит – по крайней мере, когда я летала в Лондон, ничего похожего не слышала.

– Вы из… КГБ, или как оно у вас называется? – спросила я, хотя что-то мне говорило, что этот мужчина с ними не связан. Уж очень он был… странным, но в хорошем значении этого слова. И красивым – мне редко нравились белые мужчины, но этот был как раз таким.

– Да нет, мисс Кассим – так вас, кажется, зовут? Мы же не представились. Меня зовут старший лейтенант Андрей Фольмер.

– А меня Анджела Нур Кассим, но вы это уже, кажется, знаете, – улыбнулась я и добавила весьма по-старомодному: – Хау ду ю ду[58].

– Хау ду ю ду, – склонил он голову. – Я, знаете ли, в некоторой мере ваш товарищ по несчастью, мисс Кассим.

«Мисс», – подумала я. Никто уже так не говорит – американские феминистки добились в семидесятых, что всех женщин теперь именуют «миз» – «Ms.». А мне нравится, хотя в данном случае эта форма обращения чересчур уж формальная…

– Зовите меня Анджела, так мне привычнее.

– А вы меня тогда Эндрю.

– Эндрю, так вы тоже летели на том самолете?

– Не совсем. Меня расстреляли в тысяча девятьсот двадцатом году. И я, вместо того чтобы умереть, как полагается в таких случаях, неожиданно оказался недалеко от того места, где нашли вас, причем в августе две тысячи четырнадцатого года. И ни одной раны на мне не было.

– Как на мне, пока я не упала… А за что вас расстреляли?

– У нас была Гражданская война. И когда Белая гвардия – так называлась наша армия – окончательно проиграла большевикам, они предложили всем офицерам, которые добровольно пришли на регистрацию, полную амнистию. А вместо этого расстреляли.

– Всех?!

– Наверное, всех или почти всех. Но точно я знаю лишь про себя и тех, кто пришел в то же место, что и я – нас сразу же поставили к стенке, на которой виднелись выбоины от пуль и кровавые пятна.

– И что теперь?

– Смерти я теперь не боюсь – один раз уже умирал. А вот других спасти надо. Поэтому я вновь в военной форме.

– Вы знаете, Андрей, я вам даже завидую. Вы сделали свой выбор. И ваш дальнейший путь, в общем, ясен. А вот мне непонятно, что делать. Разве что бороться за то, чтобы вернуть свое честное имя.

– Надеюсь, что ваши родственники вас опознают. Конечно, непросто будет объяснить, как вы выжили, да и вы должны быть готовы к тому, что вам не будут верить.

– Марина мне сказала, что неплохо бы мне все рассказать кому-нибудь из… русских спецслужб. Чтобы они знали, как все произошло.

– Видите ли, Анджела… это может быть опасно. Мне давали почитать, что об этом пишут в Англии, Америке и Германии – везде обвиняют русских. И наказывают именно их – ввели против России, уже не помню, как они называются…

– Санкции, – подсказала Марина.

– Да, именно их. В мое время такого слова даже не было. Так что, если вы расскажете о том, что вы знаете, будьте готовы к тому, что вас назовут лгуньей. И в Европу и Америку вам полеты будут закрыты.

– Но вы же… пошли снова воевать?

– Я солдат, Анджела, и я воюю за свою землю и своих людей. А вы… вы – молодая и очень красивая девушка, у вас вся жизнь впереди. А в будущем – семья, дети…