Спички

Отпусти, роди, гора, мать-красавица,
Нету силушки, задохся я в кратере.
Человек бежит туда, где спасаются,
Это бегство – от отца и от матери.

Человек бежит туда рыжей лавою,

Где его остудит море горючее.
Мать-гора, ты прозвала меня Славою,
А могла Тимошей, вышло по случаю.

Выше нынешних панов ибн товарищей,

(Им гулять вольно по скользкому погребу)
Отворил бы дверь мне, ветер мерцающий,
Жарким клубом погулял бы я по небу,

Со звездою, точно сын её, спелся бы

Я, прозрачным молоком напоён её.
Вся-то Русь, дву(дятло)главая Персия —
Для звезды – в ручьях и лужах – зелёная,

Или красная поляна, с застывшею

Магмой, ставшею для ветра игрушками,
Где-то там гора, меня отпустившая,
…За года торговля в рощах с кукушками:

«Ты ещё ку-ку добавь, ты не жмись-давай,

А не хочешь, поджидай покупателя»…
А кукушечка: «Живи уж, неистовый»…
Только всё это – до лавы, до кратера,

До горы и до звезды с пуповиною,

И до обморока млечного, звездного.
Кабы ведать, что живя, весь остыну я,
В неземного превращусь, в несерьёзного.

Вырица. К отцу. Зима

Печатью в снегу – голубая тень —
В ранних сумерках вечерних.
Боюсь, не утопну ль я – в темноте,
Как лодочник, чей блиц-финал
Ты предсказывал, грустный Генрих
Гейне, когда меня в детстве знал.

Там, за углом – певучий вздох —

Перед немецким вытьём овчарки.
Сейчас раздастся хриплый брёх…
И вдруг навстречу моргнёт фонарь,
Коснувшись золотом сетчатки.
Морозный воздух. Вполнеба хмарь.

«Как поживаешь к январю,

Отец? Пустынно кругом, сугробы», —
Молчу, глазами говорю, —
«Ты знаешь, ведь негоже пить
До полусмерти»! – «Ещё бы». —
Скажет взгляд, – «А как тут быть»?

«Этого я не знаю сам»… —

И о погоде помолчим,
Как помолчали про запой мы.
Хрипит овчарка. – «Чаю, сын»? —
Раскусим карамель с тобой мы,
Пока ещё вдвоём,
Так – каждый – не вполне один.

Коробок II Отечество нам Царс – три слога – ло…

Сонет-Сура

Когда придёт к нам кара легкокрылая,
Перстами щедро участь раздавая,
Как мне увидеть смерть воочью, милая,
Кто ангелов мне возвестит, родная?

Так моль сквозняк смахнул свежайшей силою,

Как мир людской замечется, порхая.
…Ни гор не пощадит уборщица унылая,
Их, как отрезанные косы, выметая.

Рука с весами в меру тяжкой горечи

Воздаст своим любимцам милой вечностью.
Иное – сонмам лёгкой, страстной сволочи,
Рождённым бездной-матерью – возлечь им с ней!

Кто бездну эту возвестит мне, милая?

Гнев жаркого огня своей ревнивой силою.

Над строчкой Пушкина