Спички

Ты мне говорил про Григория Кольву,
Который пророчил, и умер, и был
Велик неизвестностью. Я его помню,
Он славы хотел. И жить он любил.
Меня поразило лицо Перельмана:
Он славы не хочет и жизнь он отверг,
Равно презирает толпу и тирана:
«Возьму после дождичка деньги в четверг,
Который вы мне на бедность даёте»…
А в Купчино жил ты, Григорий? Я жил.
А ты не мечтал о небесном полёте?
А если б тебе Перельман одолжил
Возможность не взять кость из рук негодяев,
Ты взял бы возможность те деньги не взять?
Ты стал бы пчелой, ты погиб бы, ужалив,
Чтоб улей спасти, чтобы мёд не отдать?

Меня поразило лицо Перельмана:
Отсутствие в мире, где трон прокажён,
Тот хлеб, тот кефир, нищета без обмана,
Считание в небе сверхновых ворон…

Теперь все кричат, понимая немного,

Мол, физику взрыва-де он доказал,
Вселенная, взрыв… есть природа, нет Бога…
А я вот, увидел, Гриш, Божьи глаза!
В лице Перельмана и в физике этой
Я видел: из точки взрывается мир,
И после сжимается в точку – без света,
Без тьмы… Сам Творец бесприютен и сир,
«Так стань по подобью Творца Перельманом», —
Сказал вдруг мне голос, – «Так точку поставь,
И точка взорвётся. Из точки, из малой,
Козявочной точки получится явь,
И в этой из точки случившейся яви,
Прекрасной, как Тора, и злой, как Коран,
Тиран и толпа будут править не в праве.
Так точку поставил мудрец Перельман»…
Меня поразило лицо Перельмана.
Он знал, что он делает, он заплатил
За верную точку. И очень мне странно
Узнать о незримости главных светил.
Всё, хватит быть нянькой. Окончена ода,
Пора тебе, дитятко-Гриша в кровать.
Не скрою, мне чем-то понравилась мода
Твоя вдруг дурацкий вопрос задавать.

Лебединое нечто