– Хотелось бы верить, что мы по-прежнему друзья. Но лучше спросите об этом у них. Видите ли, доктор Дюпре, община нашей церкви немногочисленна, но история ее весьма неспокойна. Начали мы как дворовая община старомодных христиан Произволения Божия, к которым присоединилась горстка хиппи, осколков «Нового царства». Объединяющим мотивом служила истовая вера в неизбежность конца времен и искреннее стремление к христианскому братскому единению. Можете себе представить, как нелегко все эти люди притирались. Постоянные противоречия, раскол, поиски своих уголков в христианском учении, ии-доктринированность... Двое спорят до хрипоты, а остальным непонятно, из-за чего сыр-бор вспыхнул... Саймон же с Дианой объединились с группой закоренелых посттрибуляционистов, решивших подчинить себе общину. Это привело к политическим осложнениям, которые с мирской точки зрения можно было бы назвать и борьбой за власть.
– И в этой борьбе они потерпели поражение?
– Ни в коей мере. Они этой власти добились. На некоторое время, по крайней мере. Они радикализировали «Табернакл», постепенно превращая его в неудобную для большинства институцию. Один из наиболее активных оппонентов — Дэн Кондон. Он и установил связь с течением, споспешествующим Второму Пришествию с помощью всесожжения рыжей телицы. Что лично мне кажется явной натяжкой. Как будто Господь Саваоф, царь воинств небесных, станет дожидаться успеха каких-то ветеринаров, чтобы призвать верных под знамена веры.
Пастор Кобел поднес к губам чашку с кофе.
– Ну, в вопросах веры я не компетентен, — заверил его я.
– По телефону вы сказали, что Диана не контактирует с семьей.
—Да.
— У нее могут быть на это свои причины. Я раз видел ее отца по телевидению. Мне он показался устрашающим господином, резким и жестким.
– Но я не собираюсь ее похищать. Хочу лишь убедиться, что с ней все в порядке.
Снова чашка поднялась к губам. Глоток кофе. Задумчивый взгляд.
– Мне кажется, что с ней все в порядке. Надеюсь, что это так, во всяком случае. Но после скандала вся группа сочла за лучшее удалиться, замести следы.
Некоторых из них еще разыскивает ФБР, так что гостей они не любят.
– Но могут сделать исключение?
– Для некоторых делают исключение, по я не знаю, доктор Дюпре, входите ли вы в число этих некоторых.
– А если вы за меня походатайствуете?
Пастор Кобел заморгал. Оставил чашку и задумался.
Но вот он улыбнулся, подтянул к себе листок бумаги и написал на нем адрес, разъяснение пути.
– Почему бы и нет. Скажите им, что вы от пастора Боба. Но будьте осторожны.
* * *
Указания пастора Кобела оказались толковыми, и через несколько часов я уже подъезжал к ферме Дэна Кондона. Аккуратный двухэтажный дом возвышался среди поросшей кустарником долины. Рядом с домом я заметил большой амбар, или бывший амбар, ныне полуразвалившийся, и больше никаких построек не припомню. На лугу паслись какие-то не то коровы, не то быки.
Как только я остановился перед домом, с крыльца спустился крупный мужчина в комбинезоне, весом фунтов в двести пятьдесят, ступени под ним крякали. На физиономии окладистая борода и траурное выражение. Я опустил стекло.
– Частная собственность, шеф.
– Я приехал повидаться с Саймоном и Дианой. К такому заявлению он явно оказался не готов.
– Они меня не ждут, но они меня знают.
– Приглашали, что ли? Мы тут гостей не очень жалуем.
– Пастор Боб Кобел не возражает против моего визита.
– Кгхм... Ы-ы...
– Он мне сказал, чтобы я заверил вас в своей полной безвредности.
– Кх... Пастор Боб... А-а... Кто вы такой?
Я сунул ему свою визитку. Он зажал ее в шарнирной лопате ладони и потопал обратно в дом.
Не вылезая из машины, я открыл окно напротив, позволив горячему ветру продуть машину. Солнце опустилось достаточно, чтобы изобразить солнечные часы с помощью столбов крыльца, тени которых заметно удлинились, прежде чем бородач-тяжеловес вернулся. Он вернул мне почти не помятую карточку.
– Саймон и Диана вас ждут. Извините за подозрительность. Меня зовут Сорли. — Я вылез из машины, и он сжал мою ладонь в своей лапе. — Аарон Сорли. Или просто брат Аарон.
Он распахнул вставленную в дверной проем скрипучую раму, затянутую сеткой от мух, провел меня в коридор. В доме, несмотря на жару, жизнь била ключом. Мимо нас, смеясь, пробежал ребенок в длинной рубашонке. Миновал дверь в кухню, где готовилась еда на немалое количество едоков: галлонные кастрюли на плите, гора наструганной капусты на разделочной доске, хлопочут две кухарки.
– Саймон и Диана наверху, в последней спальне, по коридору справа. Найдете.
Но искать не пришлось. Саймон встретил меня, едва я взошел на второй этаж.
Бывший богатый наследник осунулся, исхудал, выглядел изможденным. Неудивительно, ведь столько лет прошло со дня китайской атаки на станции ги-потетиков, когда я видел его в последний раз. Конечно же, и он отметил произошедшие со мной изменения. Улыбка его осталась широкой и щедрой, такую мог бы использовать Голливуд, если бы Саймон поклонялся мамоне, а не Богу. Брат Саймон, в отличие от брата Аарона, рукопожатием не удовлетворился, а полез обниматься.