Спин

Теперь полицейский так же раздражённо требовал что-то от Ины. Компот из полицейской раздражённости, наглости и занудства безмерно меня разозлил. Я представил себе Инну и Эна, приниженных или притворяющихся приниженными в присутствии грубой силы, вооружённого копа и всего, что он представлял. Ибу Ина сказала что-то коротко, но сурово на местном языке. Очевидно, упоминала СПАССА. Она тоже представляла власть, только иного порядка, власть сил природы; тоже могла внушить страх, не меньший, чем страх перед полицией и оружием.

Полицейский потребовал предъявить бумаги или вылезать и предоставить машину для обыска. Ина парировала срочностью случая, снова сослалась на болезнь.

Меня подмывало встать на защиту Ины и Эна, сдаться прежде, чем власть употребит силу. Или драться. Или удирать. Пренебречь всем достигнутым, всеми мучениями, всем марсианским зельем, влитым в моё тело. Может быть, во мне просыпалась храбрость «четвёртых», особая храбрость, о которой рассказывал Ван Нго Вен.

«Они победили смерть…» Как бы не так. Земляне, марсиане, гипотетики — никто и никогда! Лишь отсрочка приведения смертного приговора в исполнение.

Машина качнулась на рессорах, подкованные башмаки лязгнули по металлу. Увесистый коп влез в машину. Я поднял руки к крышке.

Ина поднялась, разразившись гневной скороговоркой.

Я вдохнул полной грудью, приготовившись выпрямиться.

Но снаружи вдруг донёсся новый шум. Мимо с рёвом, на полном газу, пронёсся какой-то невидимый мне автомобиль. По доплеровской разнице частот скорость просто-таки вызывающая, наглая, плевок в государственную физиономию стража порядка.

Полицейский взревел, машина облегчённо качнулась, пол её приподнялся. Топот, шарканье, хлопнула дверца, и хищно взревел двигатель полицейского патруля (моё в высшей степени логичное предположение, разумеется). Покрышки прыснули гравием — и Ина подняла крышку моего саркофага.

Я уселся, морща нос от вони собственного пота.

— Кто это его так?

Ина бледна, но спокойна, собранна.

— Аджи. Наш, из деревни. Мой кузен. Нарочно, чтобы их отманить. Гонит как пьяный.

— Он сделал это, чтобы нас спасти?

— О, как высокопарно. Но по сути верно. Мы ведь автоколонна. У всех телефоны, постоянный обмен информацией. Аджи рискует штрафом… взяткой — и только.

Я перевёл дух. Воздух показался прохладным и свежим. Глянул на Эна. Тот улыбался сквозь ещё не прошедший испуг.

— Пожалуйста, познакомьте меня с Аджи в Паданге. Я хочу его поблагодарить за то, как он искусно изобразил пьяного за рулём.

Ина закатила глаза:

— Если бы изобразил! Он и в самом деле пьян в стельку. Оскорбление пророка.

Ниджон улыбнулся нам и снова закрыл дверцы.

— Натерпелись страху, — сказала Ина и положила руку на моё предплечье.

Я извинился за то, что стал причиной стольких неприятностей.

— Ерунда, — возразила она. — Мы теперь друзья. И риск не так велик, как вы себе представляете. Полиция, конечно, не сахар, но всё же они свои, местные, и подчиняются местным неписаным законам. Другие хуже. Люди из Джакарты, новые реформазы или как они там себя называют… Ведь и вы бы рискнули ради нас, если бы возникла необходимость. Ведь так, пак Тайлер?

— Да. Конечно.

Её рука слегка дрожала. Она заглянула мне в глаза:

— Я вам верю.

Нет, мы не победили смерть и никогда не победим. Мы лишь добиваемся отсрочек. Таблетка, пилюля, порошок, инъекция, сердечно-сосудистая хирургия, «четвёртый возраст»… Всё это создает иллюзию, что даже небольшая отсрочка, чуть больше жизни помогут насладиться упущенной мудростью, к которой мы стремились и которой не достигли. Вряд ли кто-то возвращается домой после операции двойного шунтирования, воображая, что будет жить вечно. И Лазарь восстал из гроба, зная, что ему снова предстоит умереть.

Но он восстал и вышел. Вышел, исполненный благодарности. И я тоже преисполнился благодарности.

Точки холода во Вселенной

Добравшись до дома после встречи в «Перигелион фаундейшн», я отпер дверь и обнаружил Молли перед своим домашним компьютером.

Письменный стол находился в юго-восточном углу жилой комнаты, возле окна, сидеть за ним следовало спиной к двери. В полуобороте Молли удивлённо глянула на меня, одновременно кликнула мышью и вышла из программы.

— Молли?

Я не удивился, увидев её. Выходные она теперь чаще всего проводила у меня. И ключ у неё был. Но ни разу я не замечал, чтобы она проявила интерес к моей персоналке.

— Ты не позвонил.

У меня была встреча со страховщиками, представителями компании, покрывавшей медицинские издержки нашего персонала. По прогнозам заседать мы должны были не меньше двух часов, однако за двадцать минут провентилировали все вопросы ценовой политики, а когда закончили, я подумал, что обгоню Молли, которая собиралась ещё заехать за вином.

Невинное удивление в глазах моей подруги заставило меня объяснить ей всё это, прежде чем спросить, что её интересовало в моих файлах.

Она засмеялась несколько смущённо, как бы извиняясь, однако не снимая руки с мышки и снова повернувшись к монитору. Курсор на экране нырнул к кнопке выключения компьютера.