Спин

– Чудесно, – сказала Диана, когда я донес до нее эту информацию. – Задам все тупые вопросы сама.

Мне удалось унять ее страхи по части Джейсонова здоровья: нет, он не умирает, и любые временные шероховатости в его медицинской карточке – его личное дело. Диана смирилась с этим (или сделала вид, что смирилась), но все равно хотела увидеть брата – хотя бы для того, чтобы убедиться в его существовании, словно уход моей матери пошатнул ее веру в бессмертие звезд вселенной Лоутонов.

Поэтому я, пользуясь удостоверением сотрудника «Перигелия» и связями с Джейсом, снял в гостинице «Холидей» два соседних номера с видом на мыс Канаверал. Вскоре после зарождения марсианского проекта – приняв во внимание нападки Управления по охране окружающей среды и благополучно от них отбившись – «Фонд перигелия» возвел в мелких водах близ Меррит-Айленда десяток пусковых платформ. Из окон гостиницы конструкции были как на ладони, а еще из них открывался вид на парковки, зимние пляжи и синее море.

Мы стояли на балконе ее люкса. Диана приняла душ и переоделась после путешествия из Орландо; мы готовы были бросить вызов гостиничному ресторану. На остальных балконах блестели объективы фотоаппаратов и оптические стекла: гостиницу «Холидей» оккупировали представители СМИ. (Предположу, что Саймон испытывал недоверие к светской прессе; что касается Дианы, она вдруг оказалась в эпицентре новостей.) Мы не видели заходящего солнца, но свет его переливался на пусковых установках и ракетах, и они были скорее нереальны, чем реальны, – эскадрон гигантских роботов, марширующих на смертоубийственную баталию в районе Срединно-Атлантического хребта. Словно в испуге, Диана отшатнулась от балконных перил:

– Почему их так много?

– Залповый экопоэз, – пояснил я.

– Еще одно словечко Джейсона? – усмехнулась Диана.

Нет, не совсем. Слово «экопоэз» ввел в обиход человек по имени Роберт Хейнс еще в 1990 году, когда наука о терраформировании носила исключительно гипотетический характер. Формально этот термин означал создание саморегулируемой анаэробной биосферы там, где ее прежде не существовало, но в современном смысле он относился к любой биологической модификации Марса. Для его озеленения требовалось две разновидности планетарной инженерии: первоначальное терраформирование, чтобы поднять температуру поверхности и атмосферное давление до пригодного для жизни уровня, и собственно экопоэзис – микробная и растительная жизнь для кондиционирования почвы и насыщения воздуха кислородом.

Спин уже проделал за нас самую трудную работу. Все планеты в Солнечной системе – за исключением Земли – заметно согрелись в лучах растущего Солнца. Нам осталась сущая малость: запустить механизм экопоэза, но путей к желаемому результату (как и организмов-кандидатов, от живущих на скалах бактерий до альпийских мхов) было множество.

– Стало быть, он называется залповый, потому что вы отправляете на Марс все и сразу, – предположила Диана.

– Да, все и сразу и столько, сколько можем себе позволить, ибо нет никакой гарантии, что отдельно взятый организм адаптируется к марсианским условиям и сумеет выжить. Но у одного из тысячи шансы есть.

– Может, не у одного.

– И это замечательно. Нам нужна не монокультура, а экология.

Вообще-то, запуски были рассчитаны по времени. Первыми на Марс отправятся анаэробы и фотоавтотрофы, простые формы жизни, не нуждающиеся в кислороде и способные извлекать энергию из солнечного света. Если станут плодиться и гибнуть в достаточном количестве, создадут слой биомассы для питания более сложных экосистем. Затем – через год – на Марс полетят организмы, вырабатывающие кислород; прежде чем посылать людей, отправим туда примитивные растения: они подготовят почву и отрегулируют процесс испарения, а также осадочные циклы.

– Звучит просто невероятно…

– Мы живем в невероятные времена. И разумеется, нет никакой гарантии, что все это сработает.

– А если не сработает?

– И что мы потеряем? – пожал я плечами.

– Кучу денег. Множество человеко-часов.

– По-моему, лучшего применения им не найти – ни деньгам, ни человеко-часам. Да, дело рискованное, и нет, результат не гарантирован, но потенциальный выигрыш оправдывает все вложения с лихвой. К тому же это во всех смыслах полезно. По крайней мере, пока что. Полезно для морального духа нации, для развития международных отношений.

– Но вы введете в заблуждение множество обывателей. Они решат, что мы способны противостоять Спину, налепив на него технологическую заплатку.

– Другими словами, дадим этим людям надежду.

– Ложную надежду. А если ничего не выйдет, у них не останется вообще никакой надежды.

– И что же, по-твоему, нам нужно сделать? Пасть на молитвенные коврики?

– Едва ли это означает признать поражение – я о молитве. А если все получится, вы отправите на Марс людей?

– Да. Если озеленим планету, отправим людей.