Спиноза и проблема выражения

Именно такой статус [двух порядков – пер.] находит явного противника в лице Суареса. Суарес не понимает, почему формальное различие не может сводиться либо к различию в разуме [distinction de raison], либо к модальному различию.^[104] Это различие говорит либо слишком много, либо слишком мало: слишком много для различия в разуме, слишком мало для реального различия. Декарт, порой, придерживается тоже же мнения.^[105] Мы всегда находим у Декарта то же отказ признать реальное различие между чем-то, что не пребывает в разных предметах, то есть тем, что не сопровождается каким-либо разделением в бытии или в числовом различии. Итак, у Спинозы все иначе: в его концепции реального нечислового различия мы без труда обнаруживаем формальное различие Скота. Более того, благодаря Спинозе формальное различие перестает быть минимумом реального различия, оно становится всем реальным различием целиком, придавая последнему исключительный статус.

1) У Спинозы атрибуты реально различны или постигаются так реально различные. Действительно, они обладают нередуцируемыми формальными основаниями [raisons formelles]; каждый атрибут выражает бесконечную сущность как свое формальное основание или свою чтойность. Следовательно, атрибуты различаются «чтойностно», формально: это действительно субстанции – в чисто качественном смысле. 2) Каждый приписывает свою сущность субстанции как чему-то иному. Иначе говоря, формальному различию между атрибутами не соответствует никакое деление в бытии. Субстанция не является родом, атрибуты не являются специфическими различиями: таким образом, не существует субстанций того же самого вида, что и атрибуты, не существует субстанции, которая была бы той же самой вещью (res), что и каждый атрибут (formalitas); 3) Следовательно, такое «нечто иное» является одним и тем же для всех атрибутов. Более того: оно – то же самое, что и все атрибуты. Это последнее определение нисколько не противоречит предыдущему. Все формально различные атрибуты относятся благодаря разуму к онтологически одной субстанции. Но разум только и делает, что объективно воспроизводит природу форм, кои он и изучает. Все формальные сущности формируют сущность абсолютно одной субстанции. Все качественно определенные субстанции формируют, с точки зрения количества, одну единственную субстанцию. Так что сами атрибуты обладают, одновременно, тождеством в бытии и различием в формальном; онтологически единые, формально разные – таков статус атрибутов.

Несмотря на свои намеки относительно «вороха перипатетических различений», Спиноза восстанавливает формальное различие, даже наделяя его рангом, какого оно не имело у Скота. Именно формальное различие дает абсолютно связное понятие [concept] единства субстанции и множественности атрибутов, именно оно дает реальному различию новую логику. Тогда мы спросим, почему Спиноза никогда не использует этот термин, но говорит только о реальном различии. Дело в том, что формальное различие и есть реальное различие. Далее, Спиноза предпочитал использовать термин, который Декарт своим употреблением в некотором роде теологически нейтрализовал; термин «реальное различие» допускал самые смелые нововведения, не воскрешая старые полемики, каковые Спиноза, несомненно, считал бесполезными и даже вредными. Мы не считаем, что так называемое картезианство Спинозы идет дальше: вся его теория различий является глубоко антикартезианской.