Спираль

— Корабль летит сквозь облако, — пожал плечами Генри. — Энтрифаги держат скорость и направление, но их значения я не знаю. Возможно, мы будем лететь так сутки, а быть может — вечность. Все зависит от протяженности облака и настроения энтрифагов. Думаю, они сейчас переживают разрыв своей связи с Лоргом и могут внезапно остановиться или, наоборот, будут выдерживать заданный курс, пока с ними не вступит в контакт кто-то другой.

«Черт, надо было угонять „Элизабет-Сигму“…» — снова подумал Антон.

— Что ж, пойдем в рубку, Генри. Если ты не возражаешь, я посмотрю на системы управления.

— Пошли. — Генри встал, покосившись на инсекта, но Хорн не собирался оставаться в стороне от дел.

* * *

Дыры в прозрачном куполе рубки управления были заделаны пенящимся герметизирующим составом.

Антон остановился перед куцым пультом управления с непонятными символами, нанесенными под архаичными переключателями.

У него сразу же создалось впечатление, что подавляющая часть тумблеров не имеет никакого отношения к навигации. Скорее всего, команды энтрифагам подавались как-то иначе…

«Хорн, ты ощущаешь их?»

«Да. Но они мне непонятны».

«Ты можешь стать посредником между мной и энтрифагами?»

«Я не понимаю тебя».

«Загляни сюда, — Антон указал на гнезда, в которые вставлял свои щупальца логрианин. — Видишь, они усеяны мельчайшими иголочками?»

«Да».

«У нас это называется нейросенсорным контактом. Прямое соединение мозга, посредством шунта, с электронной машиной. Энтрифаги — не электронная машина, но стоит попробовать».

«Ты предлагаешь мне роль кабеля?»

«Мне все равно, как ты это назовешь. Просто ответь — можешь соединить мой разум с тем, что ты ощущаешь, как мнемоническое поле энтрифагов».

«Могу».

Антон сел в кресло, которое до этого занимал отец Генри, и закрыл глаза.

«Хорн, насколько глубоко ты можешь проникать в мои мысли?»

«Все, о чем ты подумаешь, я услышу».

«А картинки? Образы?»

«Могу».

«Тогда, если тебе удастся соединить меня с их „нервной системой“, передавай все, начиная от слов и заканчивая образами».

«Что ты задумал?»

«Долго объяснять. Не время. Начали».

* * *

Рукав Пустоты научил Антона действовать быстро, решительно и нестандартно.

Сейчас он сидел, плотно смежив веки, а инсект пытался передать то, о чем он думал, двум древним существам, которые, по мнению большинства современных специалистов, имели разум. Вычислить уровень их интеллекта до сих пор не удавалось никому, если Антону не изменяла память, то существовали лишь две особи данного вида, обитающие подле звезды системы Элио…

Первым ощущением, внезапно вторгшимся в его мозг, было чувство глубочайшей печали.

Антон не нашел в этот миг ничего лучшего, кроме как мысленно представить себе два внезапно осиротевших полотнища черноты и попытаться коснуться их легким поглаживанием вдоль беспокойно пробегающих по поверхности мрака искрящихся волн.

Чувство печали сменилось удивлением.

Через какое-то время Антон со всей внезапностью понял, что, по сравнению с происходящим, его недавний нейросенсорный контакт с сетью Деметры — сущий пустяк.

Это чувство пришло в тот миг, когда перед его мысленным взором внезапно упала темная пелена.

Сдавленный мнемонический вскрик инсекта едва не сорвал эту робкую поначалу, но быстро приобретающую глубину и объем картину окружающего космоса.

Антон не ощущал себя кем-то из энтрифагов.

Он почувствовал себя кораблем — помимо четкой картины пространственного окружения, в него начали вливаться ощущения иного толка: он воспринимал все, начиная от поскрипывания плохо закрепленного орудия в нижнем блистерном куполе до мягкого, ласкового прикосновения частиц газопылевой туманности, сквозь которую летел он сам…

Эффект был потрясающим. Нервная система Антона оказалась в глубочайшем шоке, протестовало все, к горлу подступила тошнота, вестибулярный аппарат не справлялся, словно на центрифуге в момент испытаний при пиковых перегрузках, горло внезапно сдавил спазм удушья — это определенный раздел его памяти сработал, «вспомнив», что там, где он оказался, нечем дышать, но постепенно эти неприятные ощущения улеглись, вернее, Антону удалось временно подавить их волевым усилием, и это, однозначно, понравилось двум существам, тесно интегрированным в систему космического корабля.

Они поверили ему. Поверили, что он может чувствовать их и не испытывать при этом дискомфорта.

Антон понимал — долго ему не продержаться. Непривычные ощущения буквально раздирали его разум. Он не был уверен, что сможет вскоре второй или третий раз вступить в подобный контакт с ними, и потому его мысли под давлением воли потекли в ином направлении. Он начал думать о пришвартованном к каменному пирсу внутри астероида космическом корабле, постарался мысленно обрисовать его масштабы, его мощь, представил в своем воображении пустые, осиротевшие ажурные каркасы его крыльев.

Через какое-то время, уже балансируя на грани полной утраты контроля над собственной психикой, он почувствовал их ответ.