Спираль

— Безусловно, — начал он таким тоном, будто оправдывался, — многие явления, точнее будет сказать, многие мелочи мы никак не могли предусмотреть. Разумеется, что тело, а вместе с ним молодость и здоровье этого тела, обнаруживают множество особенностей, свойственных молодости, которые поначалу представляются вам непривычными и неуместными. Ведь со дня операции прошло каких-то несколько месяцев. Юность и зрелость не так просто придут в равновесие. Мне думается, через несколько месяцев, самое большое через год, определенный функциональный антагонизм вашего существа обернется постоянной гармонией. Еще сигарету?

Рамаз кивнул. Вытащил сигарету из протянутой пачки и снова жадно задымил.

— Лучше оставьте мне всю пачку. Вы себе по дороге купите, — с нахрапом потребовал, как приказал, он.

Главный врач достал из кармана только что опущенную туда пачку сигарет и подал молодому человеку.

Рамаз принял пачку и небрежно бросил ее на стол.

— Может быть, презентовать вам эту японскую зажигалку?

— Буду весьма признателен.

Торадзе достал зажигалку и протянул Коринтели.

Тот внимательно осмотрел ее, щелкнул несколько раз, наконец положил на стол и насмешливо спросил:

— Чем еще вы готовы ублажить меня?

— Я отлично понимаю причину вашей нервозности, — после некоторой паузы с грехом пополам выдавил из себя призадумавшийся врач, — сейчас в вас происходит борьба двух характеров, двух личностей. Нет, я преувеличил. В вас не две личности, а одна, только сложная, двойственная. Двойственная пока что, двойственная временно, в течение месяцев, максимум года. Двойственная по причине чужого тела, которое пока еще не воспринимается вами как свое, к которому вы не можете приспособиться. Вы же вставляли себе зубы?

— Кто? Я, Рамаз Коринтели? — насмешливо осклабился молодой человек, демонстрируя Торадзе здоровые, крепкие, белые зубы.

— Я совершенно не расположен шутить! — нахмурился вдруг главный врач. — Вы, Давид Георгадзе, вставляли ведь себе зубы? После того, как вам их вставили, вы же привыкали к инородному телу во рту. Часто требуется два и даже более месяцев, чтобы вставленный металл стал органической частью вашего тела. Разве можно пересадку мозга приравнивать к подгонке зубного протеза? Нет, нет и нет. Тысячу раз нет! Так что не волнуйтесь. Время предаст забвению все ваши неприятные ощущения.

— Предаст ли? Я что-то сомневаюсь. Не знаю, что случится завтра или послезавтра! — снова обозлился на врача Рамаз. Крупные светло-карие глаза, недавно так не понравившиеся Зурабу Торадзе, снова засверкали злостью. — Я до операции смирился, что переселюсь в чужое тело. Я знал, что какая-то девица, которую я никогда не видел, станет моей сестрой. Зато моя супруга не будет моей супругой. Мой сын окажется не моим сыном. Я лишусь регалий, званий, премий, наград. Сразу после операции я становился Рамазом Коринтели. Да, уважаемый доктор, я отлично подготовился к такому преображению. Более того! Не кажется ли вам, что моя теперешняя жизнь смахивает на положение шпиона или закоренелого уголовника, который резвится с чужим паспортом? Замечу, что в их случаях паспорт не меняет существа дела. Я же сначала сменил тело, а за ним и паспорт. Да, я во всем отдавал себе отчет и смирился. Но главное, как оказалось, было впереди. Кстати, а как мои университетские дела? — сменил вдруг Рамаз тему разговора.

У врача отлегло от сердца. Он понял, что неприятный разговор завершен.

— Хорошо, очень хорошо! Ректор внимательно выслушал меня. Откровенно говоря, он не поверил моему заявлению о ваших знаниях и таланте. В сентябре вам дадут возможность закончить третий курс, затем поставят на особый учет. Одним словом, перед вами большое будущее! — Зураб Торадзе заговорщицки ухмыльнулся. — А до тех пор, вот, пожалуйста… — И протянул Коринтели конверт.

Тот вопросительно посмотрел на главного врача.

— Немного денег. Прошу вас, без церемоний. Вместе с бюллетенем вам причитается часть зарплаты. Если вы не по собственной халатности получили травму, простите, если Рамаз Коринтели не по собственной халатности получил травму, вам полагается пенсия по инвалидности. Бюллетень вам не подмога. Поэтому вы ежемесячно будете получать определенную сумму. У вас же нет никакого источника доходов. Здесь не столько, чтобы хватило академику Давиду Георгадзе, но достаточно, чтобы удовлетворить Рамаза Коринтели.

— Жестоко ошибаетесь, уважаемый главный врач, — Коринтели уже успел заглянуть в конверт и не считая определить, сколько там денег. — Предложенной вами суммы за глаза хватило бы академику Давиду Георгадзе, но студенту третьего курса Рамазу Коринтели этого и на неделю недостаточно. Так что придется вам увеличить предложенный дар раз в пять, — он засунул деньги в карман, а конверт вернул Торадзе.

— Как вас понимать?

— Разве я двусмысленно выразился?

— Нет, но…

— Никаких «но»! — отрезал Рамаз.

Зураба Торадзе снова ошеломило презрительно-угрожающее выражение, появившееся на лице юноши.