Спираль страстей

Они лежали рядом, не разговаривая, но передавая комплекс эмоций через свои объятия, когда утреннее солнце путешествовало к ним в комнату и озолотило их кровать. Они не говорили об этом позже, забыв о его словах. Она так и не узнала, что произошло за эти два дня или за все последующие годы, когда он неожиданно исчезал, а потом возвращался слишком изможденный и нетрезвый, чтобы что-то делать, кроме как проспаться. Но дело было не в этом. Она уже знала, что Алексей умел контролировать свой организм, что это не позволяло ему быть алкоголиком. Ему нравилось каждый вечер выпивать несколько рюмок водки или виски, но он никогда не привык к этому. Иногда он пил вполне сознательно, подменяя снотворное, когда за долгую смену он видел больше, чем хотел.

О лекарствах не могло быть и речи по той же причине. Обмен веществ у Алексея был быстрым, что поддерживало его в тонусе, и у него был низкий порог толерантности к стимуляторам, что, вероятно, поддерживало его здоровье.

Они сожительствовали уже больше шести лет, и он был прав. Его исчезновения были редкими, нечастыми, но регулярными и неизбежными. Годы не уменьшили их ни в уровне, ни в интенсивности. Тогда Евгения, поразмыслив, решила вести такую же жизнь. В тот раз, к счастью, она отказалась его беспокоить. В течение недели после того первого эпизода она смотрела ему вслед, бессознательно хмурясь, и он часто ловил на себе ее тяжелый, печальный взгляд. Но затем, она просто ему объявила, что также будет позволять себе измены. Его молчание в те недели должно было стать образцом для подобных случаев на долгие годы. Они оба задумались над этим, но потом пришли к выводу, что это только укрепит их отношения. Это была единственная большая аномалия между ними. Они договорились, что могут изменять друг другу физически, но не духовно. Он принял ее решение со всей серьезностью и торжественностью, с какой оно было сделано.

Все это прокручивалось в его голове, пока они сидели в темноте. Он чувствовал, что ей не по себе.

- Что тебя беспокоит?

- Несколько комаров.

- А еще? - сказала она. Он видел, что она улыбается.

- Ты имеешь в виду что-то другое?

- Да, кое-что еще.

- Ничего.

- Да ладно тебе, Леша.

Прежде чем заговорить, он выпил. Он добавил в этот раз побольше тоника, и от чистого, острого привкуса хинина у него на мгновение свело челюсти, прежде чем он проглотил.

- Ну, наверное, я теряю хватку.

- Ты всегда так поступал. Тебе никогда не было чего терять.

Она слегка толкнула его ногой, и он краем глаза увидел ее темную фигуру. Она двигалась плавно, мягко и, как ему показалось, немного печально.

- Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться чем-то другим?

Раньше это никогда не было вопросом, даже отдаленно, и он был удивлен, что она вообще рассматривала такой вопрос сейчас.

- Нет, - сказал он.

- Ни на одно мимолетное мгновение?

- Я не думаю, что в этом мире есть что-то, о чем я не задумывался хотя бы на мгновение.

- Но не сейчас?

- Не сейчас.

Он не знал, почему солгал.

- Я подумала, что, возможно, ты думал об этом в последнее время.

Она еще раз подтолкнула его ногой, а затем медленно погладила по ноге от кончиков пальцев до колена. Алексей видел, как ее длинная крепкая нога согнулась в колене, и внезапно ему захотелось заняться с ней любовью больше всего на свете. Он смотрел на нее в кобальтовой ночи с чувством столь же свежим и волнующим, как в первую ночь, когда они занимались любовью. Алексей поставил бокал на кафель, наклонился, убрал с ее лица длинные волосы и легонько поцеловал. Она пожала плечами и наклонила голову, позволяя ему уткнуться носом в мягкие волосы у нее на затылке. Пахло " Nina Ricci".

- Давай сделаем это сейчас, - сказала она.

Пластиковые окна были распахнуты навстречу ночи, а потолочный вентилятор втягивал тяжелый прибрежный воздух и наполнял его ароматом духов Евгении. Она спала на сгибе руки Невзорова, когда он лежал на спине, чувствуя, как вздымаются и опускаются ее мягкие груди. Она была липко-горячей: они оба были горячими, но ему было все равно. Он хотел, чтобы ливень начался сегодня вечером, чтобы отогнать ползучую клаустрофобию, которая, казалось, душила его. Он наблюдал за паучьей тенью лопастей вентилятора и удивлялся своей глубокой печали в сладком воздухе, который кружился вокруг них. Он должен был думать о чем-то другом; какое-то время ему не удастся заснуть. Он медленно повернулся на бок, позволив Евгении перевернуться на спину, и вынул из-под нее руку. Более тысячи раз он был благодарен ей за ее склонность к глубокому, крепкому сну. Он встал, и голым спустился по широкой изогнутой лестнице. Зайдя на кухню, он выжал сок из двух лимонов в стакан с колотым льдом и добавленной водой. Он отнес напиток в гостиную и включил лампу с зеленым абажуром на обеденном столе. Наконец он взял мобильный и позвонил Светлане.