Спираль зла

– В любом случае этот Ренн, с его таким ухоженным и безупречным видом, с его анекдотами и всякими историями о про́клятых фильмах может стать для нас полезным, – прокомментировал Пьерра.

– А я думаю, что все это не более чем слухи и байки для подростков, – подколол его Эсперандье.

Пьерра ухмыльнулся и достал сигарету.

– Туше́, сдаюсь. – Вы и правда думаете, что ваше убийство имеет какое-то отношение к этим фильмам?

Сервас уже собрался ответить, но в это время у него в кармане брюк завибрировал телефон. Он достал его и вздохнул. Звонил Эрвелен.

33

В восьмистах километрах к югу отец Эйенга ставил свой «Вольво» на площади Брейля в маленьком городке Акс-ле-Терм у подножия гор. Священник сразу направился в больничный центр. После самоубийства Кеннета Цорна он решил во что бы то ни стало добиться объяснений у Маттиаса Ложье. Святой отец хотел знать, что означало странное послание, оставленное на электронном ключе и возымевшее такое воздействие на продюсера.

Он снова увидел замок на острове, беспокойное море, и спросил себя, действительно ли все происходило на самом деле. Помимо того факта, что Кеннет Цорн бросился с башни замка, который, скорее всего, сам и поджег, существовали еще и странные слова, которые он произнес, и название «Алгол», написанное на борту лодки, и, наконец, заявление: «Я видел ад, отец мой. Я и сам уже в аду…»

Эйенге нужны были ответы. Беспокойство, как разъедающая все кислота, грызло ему желудок. И пастилка «Ренни», которую он сжевал тридцать минут назад, облегчения не принесла.

У входа святой отец поздоровался с Исабель. Здесь все его знали, и он знал всех. К тому же его воротничок ни у кого не вызывал сомнения в том, чем он занимается. Эйенга поднялся на второй этаж без лифта и прошел по коридору, пахнущему эфиром и дезинфекцией. А ведь он убеждал директора центра эфирными маслами заглушить эти запахи, которые могли стать фактором стресса для пациентов…

Священник повернул ручку. У него уже была приготовлена фраза, но он так и не произнес ее, застыв на пороге.

Палата была пуста, постель аккуратно заправлена. И никаких следов пребывания пациента. Пахло дезраствором. Отец Эйенга вышел в коридор и направился к посту медсестер.

– А где Маттиас Ложье? – спросил он дежурную сестру.

Она бросила на него беглый взгляд и произнесла:

– Он умер.

Эйенга застыл с разинутым ртом.

– Что с ним произошло?

– Сердце не выдержало. Остановилось около трех часов ночи. Я очень огорчена, отец мой.

Он действительно уловил в ее голосе нотку нерешительности, или это его сознание устраивало ему такие штучки?

– Не случилось ли в эту ночь чего-нибудь необычного? – спросил Эйенга.

– В каком смысле?

Вот, опять нерешительность…

– Вы не сказали мне всего.

Девушка покраснела.

– Простите меня, отец мой, но я… я не уверена, что имею право об этом говорить…

– О чем?

– Идет следствие.

– Следствие? По какому поводу?

– По поводу подозрительной смерти…

Медсестра говорила так тихо, что он попросил повторить.

– Подозрительной смерти. Но только я вам ничего не говорила, – прибавила она, уходя.

…Эйенга выехал с парковки, заставив шины своего «Вольво» скрипнуть. Через сорок пять минут он уже парковался возле жандармерии Фуа, где с прошлого месяца работала новая группа. Святой отец счел бригаду Акс-ле-Терма слабоватой для того, что он собирался сообщить.

– Добрый день, отец мой, – приветствовал его дежурный, увидев его воротничок.

– Добрый день, сын мой. Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь из новой следственной бригады, если вас не затруднит, – начал он без предисловий.

– По какому поводу?

– По поводу убийства.

34

– Появилось еще одно дело, – объявил по телефону Эрвелен.

– Какого рода?

– Дельта-чарли-дельта[18], в Ауриакомбе, – сообщил дивизионный комиссар. – Какой-то тип, проткнутый то ли ножом, то ли заточкой. Истек кровью в ванне, был пристегнут наручниками к трубе отопления. Прокурор указал на твою группу.

Сервас знал о склонности прокурора занимать в разных делах одну и ту же следственную группу, если эта группа произвела на него впечатление. Он помнил, как тридцать лет назад, когда он еще только начинал, шеф сыскной полиции Тулузы, личность харизматичная, закрыл почти все дела, благодаря в том числе и своим испытанным сыщикам, приехавшим из Парижа. В то время уголовная полиция была немногочисленна. А потом тенденция начала постепенно меняться, благодаря – и Мартен это знал – результатам его группы.

– У нас в бригаде две группы, – сказал он. – Отчего не доверить это дело другим?

– Прокурор хочет, чтобы это дело вел ты, – сказал Эрвелен. – Он настаивает. Извини, Сервас. Зато у вас будет больше дополнительного времени и меньше возни…

Тон у него был безапелляционный.

– Как у вас движется дело? – спросил дивизионный комиссар. – Что-нибудь накопали?

– Дю Вельц общался с любопытной компанией, но пока ничего похожего на след не видно.

– Понятно, – сказал начальник. – Мне надо, чтобы ты вернулся в Тулузу первым же самолетом.

Сервас снова глубоко вздохнул.

– Ауриакомб – это та история с наркотой? – спросил он.