Спиритический сеанс

Она пролежала в больничной палате ещё полдня, а ближе к вечеру уже хотела волком выть от скуки. Днем к ней приходил врач, который определил ее состояние как "удовлетворительное" и помог снять головную боль. От него девушка узнала, что мадам Бланшар, как герою Биксби, выделена лучшая палата с целой оравой медицинского персонала, готового выполнить любую прихоть гения медиума. Также эту палату атаковали журналисты, которых на этот раз Рианнон принимала с распростертыми объятиями. Она снисходительно улыбалась и заявляла, что ничуть не в обиде на СМИ за ту безобразную клевету, что они выливали на нее в последние дни. (Боже, какое благородство!). И ее сердце открыто для всех клиентов, даже для тех, кто "трусливо предал ее, поверив в лживые сплетни".

Справившись с мигренью и устав без дела валяться в кровати, Таня вышла из палаты и направилась по коридору к выходу из больницы. Никто не остановил ее, даже не обратил внимания на девушку, одетую лишь в больничную рубашку и тапочки. Видимо, нахождение в клинике известного медиума, немного затмило внимание медицинского персонала.

Таня сама не знала, куда идет, и лишь одиноко брела по темным улочкам, освещаемым луной и ночными фонарями. И только когда ноги привели ее к старому коттеджу, опомнилась. Как и предупреждала медсестра, дом был оклеен белой лентой. Пожар потушен, но огонь успел изрядно попортить деревянное строение. От него по-прежнему пахло гарью. Стена, что принадлежала комнате для спиритических сеансов, почернела и наполовину превратилась в уголь.

Не менее удручающая ситуация ждала девушку и внутри дома, когда она, аккуратно отклеив ленту, вошла в холл. Запах горелого был стойкий, но дышать было можно. Из сожженной комнаты все еще шел дымок. Пепел и уголь хрустели под ногами, испачкали мебель, пол и стены. Таня уныло оглянулась и медленно направилась в бывшую комнату для спиритических сеансов, оставляя черные следы на любимом ковре мадам Бланшар.

Представшая картина более чем расстроила ее. Потолок покрылся копотью, стены уцелели, но держались едва. Мебель спасти не удалось: металл велотренажера и арфы смягчился и расплавился, шкаф обуглился, а бедняга скелет, находившийся в нем, не смог выбраться наружу, и закончил свой век замурованным. Каким-то чудом выжила доска Уиджи и перевернутой лежала в холле.

У Тани комок встал в горле, и в первый раз за все время нахождения здесь девушка почувствовала страх. Странное предчувствие опасности тяжелым грузом легло на плечи. В воздухе будто сгустилась тревога. Стены были пропитаны напряжением. Таня пожалела, что пришла сюда. Сейчас находиться в погорелом коттедже было крайне рискованно. Дом открыт, и кто угодно мог пробраться в него.

То ли от страха, то ли от нервов, но журналистка уловила еле различимое движение позади себя. Резко повернувшись, она вернулась назад в гостиную, но никого там не обнаружила.

— Мишель? — слабо пискнула она. — Бенджамин?

Наверху послышался странный, едва заметный скрип половиц. Если это опять проделки неугомонных призраков, таких, как дядюшка Бо, Таня устроит им хорошую трёпку. А если нет…

Громкий звонок телефона в полной тишине прогремел как выстрел, заставив Таню вздрогнуть. Девушка с явным облегчением схватилась за сердце. Видимо, сказывается напряжение последних дней, вот и мерещится всякая дрянь.

Телефон продолжал настойчиво трезвонить, и девушка решила ответить.

— Таня? Это ты? — взволнованный голос на том конце трубки окончательно успокоил ее.

— А как же "жемчужинка"? — девушка изобразила обиду в голосе, отвечая Люсьену, и хлопнула по диванным подушкам, пытаясь устроиться. От них тут же полетели черная пыль и пепел. Но, несмотря на это, Таня взобралась на диван и сложила голову на подлокотник.

— А ты какого рожна там делаешь? — послышались сердитые слова. — Сейчас опасно оставаться в коттедже, он же не закрыт.

— Вот я его и посторожу, — пошутила журналистка.

Люсьен издал протяжный звук, напоминающий ни то рык, ни то стон.

— А ты звонишь из больницы? — спросила она.

— Я в Лос-Анжелесе. — Если мужчина хотел ее поразить, ему это удалось. — Клод позвонил, он очень забеспокоился, когда посмотрел телевизор, прилетел с утра и уговорил врачей выписать меня. Он сказал, что калифорнийское солнце и его забота вылечат меня лучше всяких пилюль. — Было слышно, что Люсьена просто распирает от гордости. — Поэтому в отличие от тебя я не сбежал, а был выписан.

— А я ушла, — настаивала Таня.

— Ой… хи-хи-хи!

— Что?

— Это Клод. Он укусил меня.

— И надолго ты уехал?

— На пару дней. Я не могу пока оставить Ри-Ри.

— А как Клод к этому относится?

— Он понимает.

Они поболтали еще немного, обсудили случившееся. Едва Таня повесила трубку, как телефон зазвонил снова. На этот раз голос был ей незнаком:

— Алё! Кто это? — высокий женский писк резал слух.

— А это кто?

— Мое имя Синдерелла Дэйкин, и я постоянный клиент мадам Бланшар.

Синдерелла? Вот, значит, как.