Список моих грехов

— Кошка. Дикая и никак не желающая приручаться, — улыбается Данрод. Я уже поднимаюсь с постели, чтоб отойти, но вдруг встречаюсь взглядом с моим эдейцем. Он приподнялся на локте, являя миру всю двухметровую красоту накаченного тела, и вполне себе бодрое мужское достоинство, что только какие-то пятнадцать минут назад усердно и с размахом упражнялось со мною, и вот вновь готово к следующему подходу. Только улыбка этого Апполона стала грустной, а по краю радужки карих глаз на миг появился контрастно черный ободок. Я застыла, не зная чего ждать, а он добавил к сказанному, — И сбегающая каждый раз, пытаясь цапнуть напоследок, чтобы не сожалел. Да, Принцесса?

Чувствую, как краска отливает от лица. Я заторможенно опускаюсь обратно на прохладу сбитого шелка простыни, машинально поджав под себя ноги и натягивая на плечи край одеяла. Знобит, хотя температура в доме регулируется.

— Догадался, значит, — шепчу, отводя взгляд.

— Думаешь, что теперь это было так сложно? — хмыкает Дан.

Он приподнимается и тянет меня к себе, вновь заключая в объятия. А я внезапно от этого простого жеста всхлипываю, пряча нос у него на груди. Меня прижимают к себе крепче, укрывая одеялом.

— Всё, моя девочка, всё, - шепчет он, — Не плачь, пожалуйста. Просто расскажи.

Я пытаюсь взять себя в руки, но слез так много и они заливают мужскую грудь. Дан замолкает, давая мне время успокоиться и я в конце концов справляюсь. Вот только голову поднять нет ни сил, ни желания.

Но он прав, надо сказать, хотя бы про Шону. И ещё про то, что он ни в чем не виноват.

Горло саднит, как часто случается от сдерживаемых рыданий, так что голос звучит хрипло. А ещё глухо потому что я так и не смотрю на Дана, прячась в тепле, которого мне так недоставало.

— Ты должен знать: чтобы не случалось со мной и сыном, это только мой выбор!

— Нет, Саш, — не бери на себя больше, чем должна.

— Брось, это была моя идея, а ты не обязан был рассказывать тайны о своем происхождении какой-то девице.

Руки, что удерживают меня, каменеют на миг, а потом немного рваными движениями гладят по плечам, обхватывая и приподнимая, чтобы видеть мое, наверняка опухшее лицо.

— Не смотри, я некрасивая, — по-детски обиженно заявляю, отворачивая лицо. Боги, сегодня во мне, видимо, от присутствия Дана, скончалась умная и взрослая женщина…

Меня вновь разворачивают, и рассматривают, деловито крутя мое лицо в ладонях, даже щурясь от внимания.

— Да, знаешь… — произносит он задумчиво, — Пожалуй, я потерплю, ведь на твоем фоне я буду неотразим! — закончил он с серьезной миной.

Наверное, у меня упала челюсть. А этот гад начал давиться от смеха. Я продержалась секунд десять и тоже засмеялась.

Нет, он все же умница. Отпустило.

Я села напротив, свив из одеяла гнездо и начала…

Говорить о том, что долго прятал в себе — сложно. Слова не вязались. Но я рассказывала.

О том, как глупо было думать, что Амирей не узнает о нас. И о том, что по возвращению, ториди меня вынудил порвать с Данродом, притом грубо и так, чтобы наверняка.

Меня слушали, хмуря брови.

— Угрожал тебе? Чем? — спросил резко.

— Не важно, — отчаянно мотаю головой. — Не спрашивай, пожалуйста!

Дан снова дергается навстречу, хватая за плечи.

— Нет, важно! Ответь, Сашка, мне надо знать! — он смотрит в глаза, но я молчу, поджав губы. — Родители? — его глаза бегают по моему лицу, словно читают. Я не знаю, что он видит, но чувствую, что поймет. — Нет… Не это. Неужели? — его хватка на плечах слабеет, словно он потерял силы. И он произносит тихо. — Ты пыталась меня защитить, да?

Отворачиваюсь, не в силах солгать. И нет, такого я точно ему не расскажу.

Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть так и стоящей перед глазами картины- воспоминания о том, как умоляла ториди. Его холодное равнодушие и здравые рассуждения о имидже правителя и его чести.

Я не расскажу про обряд и про самую красивую таине, как кричали репортеры из каждого утюга и транслировало головидение на половину известного космоса. Да это Дан и сам видел, ведь присутствовал.

" Ты ведь должна была понимать, что я не смогу просто закрыть на это глаза? Я считал тебя умнее, Александра, и надеялся, что мы договорились… "

Не расскажу, что помню сильные пальцы Амирея, наматывающие мои волосы на кулак…

Нет, он не опускается до того, чтобы ударить — это не для эдейца. Поставить женщину на место можно иначе, особенно, если она на всё готова сама…

Он просто брал меня, имея всё с тем же равнодушием, всего лишь утверждая свою власть, жестко ставя в коленно-локтевую, наверное, чтобы не смотреть на ту, что ему изменяла.

Каждый день. Пока я не положила на его рабочий стол тестер с двумя полосками. Точный до безобразия прибор, показывающий срок, чуть ли не до часа зачатия. Конечно, если таковой не обработан предварительно спецами из маминой лаборатории. Потом мы были для всех идеальной светской парой на приемах, и чужими людьми в резиденции.

До той ночи, когда Любомирье вспыхнуло.

— Мужчины, Дан, безумно ревнивы к тому, что сочли своим. Даже, если не любят, — качаю я головой. — А ещё жестоки…