Список непристойных желаний

— Я бы скорее назвал его Списком чудесных желаний. Очень и очень чудесных, — говорит он, медленно двигая бедрами и втираясь в меня.

— Расскажи, что ты там написал, — прошу я, задыхаясь.

— Первым пунктом там было «Отрасти себе яйца и найди способ сказать Иви, что ты к ней чувствуешь».

Я тянусь вниз и, лаская его большие, тяжелые яйца, шучу:

— Ну, тут миссия выполнена.

Его член скользит по моему влажному естеству, трет мой клитор.

— Затем там шло «Оттрахай Иви всеми возможными способами». — Его глаза темнеют до ночной синевы, в голосе появляется жадная хрипотца. — Это задача еще в процессе.

Я развожу ноги шире, и Джейс вгоняет в меня член так глубоко, что моя спина выгибается, а с губ срывается вздох.

— И наконец, — выдыхает он, начиная трахать меня, — «Работай с ней в баре, женись на ней и заведи с нею трех с половиной детей и хаски по кличке Нанук. Живи с нею долго и счастливо. До конца своих дней».

Из-за этих ли слов или из-за размеренных, сильных толчков его члена, но я в тот же миг со стоном кончаю, притиснув его тело к себе и стискивая внутри, а когда Джейса тоже накрывает оргазм, оказываюсь еще более липкая и утомленная, чем минуту назад.

Глотая воздух, я поднимаю глаза на него.

— Нанук?

Он усмехается.

— Нанук — лучшая кличка для хаски. Все это знают.

— Снежок — тоже хорошая.

Джейс кивает.

— Тогда мы заведем две.

И я так счастлива. Я не знала, что могу быть настолько счастливой — это чувство набухает в груди, и на глазах появляются слезы.

— Я люблю тебя, Джейс, — шепчу я.

— Я люблю тебя, Иви, — отвечает он тоже шепотом, и я знаю, что это правда.

Огоньки, мерцающие на елке, отбрасывают на пол разноцветные тени, а за окном медленно падает снег. Джейс перекатывается на бок, увлекая меня за собой, и я уютно устраиваюсь в его теплых объятьях.

— С Рождеством, Джейс.

Он целует меня в лоб.

— С рождеством, детка.

Пусть до первого января еще несколько дней, но наша новая жизнь началась этой ночью, сейчас.

КОНЕЦ

АННОТАЦИЯ

Рождество принесло Холли столько боли, что хватит до конца жизни. Все, чего ей хочется, — это сосредоточиться на работе, но нет задачи сложнее, когда она застревает в лифте со своим коллегой Дином. Она не в силах избежать его выразительного взгляда, глубокого голоса и запаха, который сводит с ума. Отвезет ли этот лифт их прямиком в Рождество или, упав, окончательно разрушит веру в чудо?

 

— Черт! — ругаюсь я, падая в дверях лифта. От жгучего унижения через силу открываю глаза и в придачу к растоптанной гордости вижу перед собой пару туфель карамельного цвета. Серьезно, это худший день в моей жизни.

Утром мне сообщили, что презентация, которую я должна была представить после Нового года, перенесена на завтра, а потом еще узнала, что выступать буду не против Ямины. О нет. Против единственного человека в офисе, который мог надрать мне задницу и получить этот проект.

Но сейчас это неважно, ведь я лежу на виду у всех коллег в дурацкой задранной юбке.

— Давай помогу. — Доносится до моих ушей глубокий голос, который я узнаю где угодно, а секундой позже в поле зрения появляется потянутая рука.

Пожалуйста, Господи, пусть все это окажется сном.

Поднимаю голову и понимаю, что это вовсе не сон, более того, я облажалась перед самым сексуальным мужчиной в здании и моим новым врагом. Мужчиной, с которым я переспала неделю назад. Мужчиной, к которому я испытываю глубокие чувства, но притворяюсь, будто это не так.

— Не стоит, — отвечаю я, остужая жар, готовый окрасить щеки.

Двери лифта закрываются, врезаясь в меня, и я пытаюсь сдвинуться, но не могу подняться, не опозорившись по полной.

— Холли, — произносит Дин Притчард, — дай мне руку.

Не желая усугублять ситуацию, все же вкладываю ладонь в его руку.

— Спасибо.

Помогая мне встать, он ухмыляется — что ж, хотя бы не смеется.

— Ты в порядке?

Как будто ему есть до этого дело. Волновался бы, позвонил. А не игнорировал меня после ночи крышесносного секса по пьяни. Не относился бы ко мне как к невидимке.

— В полном. Только унижена.

Поправляю юбку — она задралась чуть ли не до пояса, и все увидели мою голую пятую точку.

— А мне показалось, ты пострадала.

Только моя гордость.

— Нажми второй, пожалуйста, — прошу я, отчаянно желая сменить тему.

Не хватало еще обсуждать с ним мое неуклюжее падение.

— Никогда бы не подумал, что ты не носишь трусики.

— Как будто ты там чего-то не видел, — язвлю я, отмечая еще одну причину, почему этот день хочется переиграть.

Из дома я вышла в белье, но порвала его в туалете. Зацепила трусики каблуком — просто королева неудачниц. Это случилось десять минут назад. Ох, вот бы мне машину времени.