Список приговоренных

– Сама я господина Зубильского не застала – он ушел на пенсию за год до того, как я устроилась сюда на работу. А вот Арсен Григорьевич знал его очень хорошо… Он на втором этаже, направо по коридору, кабинет двадцать семь. Там именная табличка – «А. Г. Степанянц».

Войдя в кабинет с полированной массивной дверью из какого-то дорогого дерева, Лев увидел широченного гражданина с седоватыми усами, который на его стук откликнулся нестандартным «У себя!». Хозяин кабинета сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Выслушав гостя, он достал трубку из деревянной шкатулки, украшенной резьбой, и пригласил присесть в кресло напротив. Открыв окно, Степанянц закурил и заговорил неспешно, словно обдумывая каждое свое слово:

– Мне трудно судить, насколько я могу оказаться полезным угрозыску, но расскажу все то, что знаю. С Платоном друзьями мы не были, однако наши взаимоотношения я бы назвал приятельскими.

Как далее поведал собеседник Льва, он достаточно хорошо знал многие стороны характера покойного, его «бзики» и «прибабахи». Тем не менее они частенько встречались, чтобы обсудить вопросы по работе или просто поболтать.

– Да, он мне рассказывал о своей коллекции. Как-то раз я даже был у него дома. Честно скажу, никогда не спрашивал его, откуда у него такие средства на столь дорогие приобретения. Почему? Сам не знаю… Был ли он хорошим руководителем? Ну, если откровенно, то на четверку с минусом. Я не сказал бы, что он был отпетым интриганом. Нет… Но поговаривали, что у него на всякого сотрудника министерства имелась своя папочка с компроматом.

– И на вас тоже? – спросил Гуров, чуть заметно улыбнувшись.

– Не исключено… – вздохнув, пожал плечами Степанянц. – С ним эту тему мы тоже никогда не обсуждали. Что еще? Любил поволочиться за молодыми сотрудницами. Из нашего штата как минимум пять дам были его любовницами.

– Замужние?

– А-а, вы хотите спросить, не стала ли его кончина происками рогоносцев? – Арсен понимающе рассмеялся. – Вряд ли… Платон был чрезвычайно осторожен и приударял исключительно за незамужними. Он мне всегда напоминал сапера на минном поле. Хотя иногда такую дурь творил – хоть стой, хоть падай. Не знаю, с какого хрена, но он однажды, как это сейчас говорят, «запал» на жену второго зама. Там чуть до дуэли не дошло. Пришлось вмешаться самому министру. Да, что было, то было…

Отвечая на вопрос Льва о взаимоотношениях Зубильского с первыми лицами министерства, хозяин кабинета оценил их как «конструктивные». Памятуя о своем решении не слишком усердствовать по части углубления в те или иные детали, Гуров не стал уточнять, что именно тот понимает под словом «конструктивные». Но Арсен, словно прочитав его мысли, тут же пояснил:

– Он никогда не старался прыгнуть выше головы. И все же… Если прежний глава нашего ведомства был над ним, то нынешний – под ним.

Как явствовало из дальнейшего разговора, за год до выхода Зубильского на пенсию с ним приключилась какая-то темная история, о которой мало кто знал. Ее суть и для Арсена осталась загадкой, но кто-то ему говорил, что случившееся каким-то образом было связано с другим федеральным министерством производственно-экономического блока. Вроде бы даже из-за этого Платон спешно ушел на пенсию, хотя ранее и не помышлял об отставке.

– У него самого выпытывать я не решился, – пыхнув трубкой, досадливо поморщился хозяин кабинета. – Согласитесь, назойливое любопытство мужчине не должно быть свойственно… Простите, Лев Иванович, к вам это не относится. Вы – сыщик и по долгу своей службы обязаны быть даже запредельно любопытным.

– Спасибо за понимание… – рассмеялся Гуров.

– Но это же – факт! – развел руками Арсен. – Правда, я как-то раз, как бы вскользь, попытался спросить его – что ж это за хрень с ним приключилась? Но он сделал вид, что вопроса не понял, и я к этой теме больше не возвращался.

На вопрос Льва о том, кто бы из их ведомства мог располагать информацией о том загадочном ЧП, его собеседник, немного подумав, порекомендовал встретиться с бывшим начальником отдела товарной номенклатуры, который пару лет назад вышел на пенсию. Впрочем, краем уха Арсен как-то слышал, что тот собирался уехать из Москвы куда-то очень далеко.

– Вот он мог бы что-то дельное рассказать. Его у нас за глаза звали ЦРУ за то, что любил совать нос в чужие дела. Кстати, это его инициалы – Царев Роман Устинович. Его адрес я сейчас попробую найти. Он у меня где-то записан…

Порывшись в ящике стола, Степанянц достал старенький блокнот с потертой дерматиновой обложкой и, полистав исписанные страницы, удивленно объявил:

– Надо же! Нашел! Записывайте. Значит, улица Конная, дом сто один, квартира шестнадцать. О! Есть и телефон… Давайте-ка я ему позвоню. Тогда уж точно будете знать – ехать к нему или не ехать.

Он набрал номер и, услышав отклик на том конце провода, поинтересовался, как жив-здоров Роман Устинович. Судя по его жизнерадостному: «О-о-о! Очень рад! Долгих вам лет жизни!» – Царев оказался дома.

В нескольких словах договорившись об их встрече с Гуровым, Арсен положил трубку и утвердительно кивнул:

– Он будет вас ждать.