Список Шиндлера

Гетто-В, небольшой район в несколько кварталов в восточной части гетто, давал приют старикам и тем, кто был непригоден ни к какой работе. Ими займутся ближе к вечеру или завтра. С ними покончат в огромном лагере уничтожения коменданта Рудольфа Гесса в Аушвице.

Гетто-В позволит продемонстрировать честную и мужественную работу. Гетто-А представляет собой вызов их решимости.

Любой хотел бы быть сегодня на его месте, ибо сегодня – исторический день! Так думал Амон Гет.

Еврейский Краков насчитывает около семисот лет своей истории. И вот, сегодня к вечеру – или в крайнем случае завтра – эти семь столетий превратятся в прах, и Краков станет Judeafrei (свободен от евреев).

Любой мелкий чиновник из СС захочет сказать, что, мол, и он присутствовал при сем зрелище. Даже Анкельбах, Treuhandler на скобяной фабрике «Прогресс», числящийся отставником СС, натянул сегодня свою унтер-офицерскую форму и явился в гетто со своим взводом. Вне всякого сомнения, в числе участников имел право быть и Вилли Хассе со своим боевым опытом, один из разработчиков операции.

Амон страдал от привычной легкой головной боли и чувствовал себя утомленным от выматывающей бессонницы, отпустившей его лишь под самое утро. Но теперь, очутившись на месте действия, он ощутил неподдельное профессиональное вдохновение. Национал-социалистская партия щедро одарила бойцов СС – они могут идти в битву, не страшась физических опасностей, на их долю выпадет честь и слава, без тех неприятных осложнений, которые портят все дело возможностью получить пулю!

Сохранять психологическую устойчивость было делом непростым. У каждого офицера СС имелись друзья, которые покончили с собой. Документы СС, составленные для предотвращения этих несчастных случайностей, указывали, что следует твердо и неукоснительно отбросить мысль: мол, если у еврея в руках нет оружия, он лишен социального, политического или экономического влияния. На самом деле он вооружен до зубов! Лиши себя чувства жалости, обрети стойкость закаленной стали, потому что даже еврейский ребенок – это бомба замедленного действия, подложенная под твою культуру; еврейская женщина предрасположена к измене биологически, а еврейский мужчина – куда более опасный враг, чем можно ожидать от любого русского!

Амон Гет был тверд, как сталь. Он знал, что никогда не изменит себе, и мысль об этом наполняла его восторженной радостью, как марафонца, уверенного в своей победе. Он презирал уклончивость, с которой некоторые изнеженные офицеры разрешали действовать своим солдатам. Он чувствовал, что в определенном смысле это опасно разлагает их дух. Что ж: он, Гет, станет для них образцом, как в случае с Дианой Рейтер. Он чувствовал приближение эйфории – той, что весь день будет нести его на своих крыльях внутреннего удовлетворения и, подогретая алкоголем, достигнет предела, когда настанет час! И пусть нависла над головами низкая пелена облаков – он знал: сегодня один из его звездных дней, и, когда на склоне лет он будет окружен миром и покоем, молодежь с восторгом и изумлением будет расспрашивать его о днях, подобных этому.

Меньше чем в километре отсюда доктор X., врач больницы гетто, сидел в темноте среди своих последних пациентов; он был благодарен судьбе, что тут, на верхнем этаже больницы, они как-то отделены от объятых ужасом улиц внизу, имея дело лишь со своими болями и лихорадками.

Но все это была одна лишь иллюзия, ибо на улицах уже ни для кого не было тайной, что случилось в инфекционной больнице рядом с площадью. Взвод СС под командой обершарфюрера Альберта Хайара явился в больницу, чтобы положить конец ее существованию, и наткнулся на доктора Розалию Блау, которая, стоя между коек своих больных скарлатиной и туберкулезом, объявила, что их транспортировать нельзя. Детей с обычным простудным кашлем уже успели отослать по домам. Но больных скарлатиной опасно перемещать – и для них самих, и для общины; а туберкулезные больные настолько слабы, что не могут передвигаться самостоятельно.

Поскольку скарлатиной чаще всего болеют в подростковом возрасте, большей частью пациентов доктора Блау были девочки от двенадцати до шестнадцати лет. Вот на такую девочку с огромными глазами и указала доктор Блау Альберту Хайару, чтобы подтвердить свои слова.

Хайар же, действуя в соответствии с примером, который неделю назад ему подал Амон Гет, в ответ выстрелом разнес голову доктору Блау. Некоторые больные попытались встать со своих коек, другие продолжали бредить в жару – и все они были скошены шквалом автоматного огня.

Когда взвод Хайара покончил со своими обязанностями, по лестнице поднялась команда мужчин из гетто, чтобы разобраться с трупами, собрать окровавленное постельное белье и помыть стены.