Сплетая рассвет

– Проголодалась? – спросил Эдан, заглянув внутрь. Затем развернул что-то, похожее на небольшую скатерть, размером не больше шахматной доски. – Мы не можем часто ее использовать – нужно экономить магию. Но я подумал, что нам не помешает наградить себя за целый день пути. – Он сел в позу лотоса на песке. – Представь, что хочешь съесть, и хлопни в ладоши.

Я уставилась на него, не веря своим ушам.

– Попытайся. Я бы и сам это сделал, но из меня ужасный повар, учитывая отсутствие вкуса и все такое.

Будь это Кетон, я бы приготовилась к очередному розыгрышу, но Эдан ждал, так что я закрыла глаза и представила мамино куриное рагу, приготовленное на пару с луком и имбирем, любимые пельмени Кетона с маслом чили и такую гору сладостей, чтобы есть их неделю: паровые кокосовые булочки, жареные лепешки, клейкий рис с орехами и кусочками абрикоса. О, и воду. Много, много воды.

Я хлопнула в ладоши. И стала ждать.

В нос ударил запах имбиря. Я открыла глаза. У меня отпала челюсть – передо мной предстало все, что я нафантазировала.

– Ты слегка переборщила, – сказал Эдан с нотками одобрения.

Скатерть переполнялась едой.

– Это… реально?

Он передал мне миску.

– Проверь сама.

Я взяла ее в ладони, и желудок жалобно заурчал. Затем откусила кусочек пельменя, прожевала, проглотила. Мои плечи расслабились от удовольствия, и я принялась алчно поглощать всю еду, не тратя время на лишние вопросы.

Эдан рассмеялся.

– Что смешного?

– Твой вид. – Он потянулся за горстью фиников и смородины. – Я не видел таких прожорливых девиц с конца Великого голода. Может, тебе стоило стать дворцовым дегустатором, а не портным?

– Я не виновата, что ты не чувствуешь вкусов. – Я проглотила ложку рагу и жадно схватила одну их кокосовых булочек.

Эдан не притронулся к курице. Он медленно жевал фрукты, словно размышлял о чем-то.

Я отложила булочку.

– Ты родился во время Великого голода?

– В немного другие голодные года. Моя мачеха отвратительно готовила, отец был ужасным фермером. Я вырос полудиким, на диете из травы и песка. И батата, если удавалось его найти.

Он еще ни разу не рассказывал таких подробностей о своем прошлом.

– Поэтому ты так мало ешь?

– Нет, я просто не такой обжора, как ты, – поддразнил он. – Ешь. Хватит разговоров о голоде.

Когда он потянулся за лепешкой, из-под его рукава показался золотой браслет. Нет, не просто браслет. Он был в форме оковы – простой, без гравировки или драгоценных камней. Никогда не видела его прежде. Рукава всегда прикрывали запястья Эдана. Может, это и есть тот талисман, который он отказался показывать?

– Ты упоминал, что чародеи направляют магию посредством талисманов, – начала я. – Я заметила, что император Ханюцзинь постоянно носит на себе амулет с птицей. Он не чародей. Что это?

Эдан впился пальцами в светлый песок.

– Кое-что, что защищает его, – беспечно ответил он.

– Зачем ему амулет? Я думала, что защищать его – твоя обязанность.

– Моя обязанность – служить ему. Есть разница.

Я вновь посмотрела на запястье Эдана; меня заинтриговал этот золотой браслет. Затем взяла миску и съела ложку рагу, прежде чем осмелилась спросить:

– Ты делаешь все, о чем он попросит?

Эдан выпрямился. На его коленях лежала нетронутая лепешка. Казалось, он совсем о ней забыл – или же потерял аппетит.

– Ну, я же пошел с тобой, верно? Несмотря на его запрет.

Я нахмурилась.

– Это всего лишь значит, что ты умеешь уклоняться от прямых приказов.

– Да, – пробормотал Эдан себе под нос. – К сожалению, Ханюцзинь научился довольно четко высказывать свои пожелания.

– Значит, ты обязан ему подчиняться?

– Да.

– Или что?

– Хватит вопросов на сегодня, ситара. Уже почти стемнело, и, вопреки твоему мнению, я собираюсь к себе в палатку. – Он встал и надвинул капюшон. – Остерегайся змей и скорпионов. – Пауза. – Но скажи, если увидишь пауков.

Он скрылся в своей палатке. Я не видела никаких пауков.

…

К седьмому дню в пустыне я поняла, почему Эдану так не нравилось здесь находиться. Каждый вдох опалял легкие, кожа так пылала, что мне было больно двигаться. Эдан строго экономил нашу еду и воду, что вводило меня в замешательство. Я видела, на что способна его скатерть. Я могла бы нафантазировать целые ведра чистой, прохладной воды. Что угодно, лишь бы утолить жажду.

– Нам обязательно так беречь воду? – спросила я с мольбой в голосе.

– Чем глубже мы заходим в пустыню, тем меньше там будет магии.

– Со временем станет легче?

– По большей мере.

По большей мере. Я потерла раздраженную шею. Голова болела, в горле пересохло от нехватки воды, но я отказывалась проявлять слабость. Не хотела нас замедлять.

Посему меня удивило, когда за пару часов до заката Эдан объявил, что пора разбить лагерь. Обычно он требовал, чтобы мы путешествовали до наступления ночи.

В месте, где мы поставили палатки, не было ничего особенного. Куда ни глянь, повсюду песок, но что-то заставило Эдана оживиться.

Он выудил из сумки пустую баночку.

– Зачем она тебе? – спросила я. Мой голос стал неузнаваемым. Хриплым и ломающимся.