Сплетая рассвет

От каждого взгляда мои глаза пылали огнем и увлажнялись, слезы вырисовывали дорожки на сухой коже щек.

Я натерла ладони и колени и обожглась о поверхность выступа. Опустив низко голову, поползла дальше, вспоминая отца. «Ты всегда была самой сильной, – сказал он мне в мой последний день дома. – Как твоя мать». Я не могла его подвести.

Я подтянулась к краю – к этому водопаду солнечного света. Солнце почти достигло зенита, от жары мои руки отекли, едва вмещаясь в перчатки из паучьего шелка. Я резко натянула их на пальцы, игнорируя боль.

Я не сдамся. И не погибну здесь.

Закрыла глаза. «Собери солнечный свет».

Мое сердце бешено стучало в груди, живот крутило от страха, но я сделала последний рывок вперед.

Затем потянулась в карман за орехом и впилась ногтями в щель, чтобы открыть его, но из-за перчаток моя хватка ослабла, так что пришлось использовать зубы.

Я осторожно подняла орех.

Лучи солнца ласкали мои пальцы. Скорлупа отяжелела и нагрелась, а потом задрожала, словно свет внутри нее был живым. Я быстро накрыла ее второй половинкой, после чего поползла обратно, и мои ноги случайно соскользнули с выступа. Солнце с шипением начало алчно обжигать кожу.

Я закричала, но в горле было так сухо, что из него не вырвалось ни звука. Мои глаза распахнулись, и белая вспышка ослепила их.

Мало-помалу я забралась обратно и присела на выступе, всхлипывая и пытаясь отдышаться.

Все мое тело покрылось волдырями. Мне просто хотелось лечь – ни на что другое сил не осталось.

«Нет! Ты не можешь сдаваться».

Это мой голос или Эдана? Я не могла отличить. Но это придало мне сил, чтобы сползти с выступа. Прикрывая глаза, я спрятала орех в карман и сделала первый шаг вниз по лестнице.

Один шаг. Еще один. И еще.

К счастью, дорога была прямой и широкой. Когда я наконец увидела песок снаружи, то перешла на бег и чуть не вылетела за храмовые ворота. Все тело горело огнем, но я испустила сдавленный, сухой смешок.

Эдан подхватил меня и прижал флягу к губам.

– Вижу, ты чуть не запеклась в Храме Солнца… – его голос дрогнул. Лицо сморщилось от беспокойства. – Ты плохо выглядишь, Майя.

Я жадно отпила воды, после чего медленно встала и стряхнула с себя пыль.

– Я в порядке. У меня все получилось. – Я протянула ему орех, но, вместо того чтобы взять его, Эдан схватил меня.

– Получилось. Ты молодец, – кивнул он, поддерживая меня целой рукой. Затем коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. – Ты вся горишь.

Его прикосновение приносило боль; кожа так обгорела, что я чуть не теряла сознание.

На веках набухали волдыри, и я скривилась, когда Эдан прикрыл их рукой.

– Не открывай глаза.

– Все нормально. Просто здесь так ярко…

Без всякого предупреждения он подхватил меня, прижав мою макушку к своему подбородку, и понес в тень деревьев. Ветер был сильным, но Эдан прикрывал меня от песчаных порывов.

…

Когда я очнулась, Эдан читал книгу в тусклом свете фонарика. Мои движения встревожили верблюдицу, да и меня саму. Я была привязана к сиденью, но, задергавшись при пробуждении, потеряла равновесие. Верблюдица присела ровно за секунду до того, как мои ноги соскользнули с ее спины в песок, и уставилась на меня своими круглыми янтарными глазами. Затем облизнула мои щеки.

Эдан цокнул языком, останавливая Снежка, и спешился.

– Ты проснулась.

Когда он отвязал веревки от седла, я попыталась встать. Все тело затекло, боль от ожогов ослабла до ноющей пульсации. Лицо и руки были липкими от мази.

– Ты получила тепловой удар, – сказал Эдан. – Постарайся не трогать мазь, иначе начнется заражение и ожоги загниют.

Поддержав меня рукой, он подал мне флягу. Я сделала щедрый глоток, внезапно обрадовавшись, что он так экономил наши запасы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – кратко ответила я. – Голодная.

– Не удивительно. Ты спала почти два дня.

– Два дня!

Он передал мне пакет. Внутри было печенье, сухофрукты и вяленое мясо. Настоящий пир.

Эдан запрыгнул на верблюда и вернулся к чтению книги. Мешки под его глазами стали даже темнее, чем раньше, а радужные оболочки посветлели настолько, что казались почти серыми – такого оттенка я раньше у него не замечала.

– Не ешь все, – сказал он, махнув книгой в мою сторону. – Нам еще четыре дня ехать в Агорию.

Агория, где ждали Лунные горы и Кетон сражался с людьми шаньсэня во время Пятизимней войны. Где погиб Сэндо.

«Люди шаньсэня и армия императора столкнулись в Лунных горах, – сказал мне Кетон по возвращении домой. – Я там был. Меня подстрелили, и Сэндо оттащил меня в укрытие. Повсюду лежали трупы. К концу ночи полегли тысячи людей. Включая Сэндо».

Я прожевала мясо и с трудом проглотила его, внезапно потеряв аппетит. Затянув веревку на сумке, я отвернулась, чтобы взять себя в руки. Эдан по-прежнему читал на своем верблюде.

– Где орех? – спросила я, показав верблюдице опуститься на колени и забравшись на нее.

– Я оставлю его себе для лучшей сохранности, если ты не против.

– Кто-нибудь из портных раньше шил наряд из солнечного света?

– Нет, насколько мне известно, – ответил Эдан, снимая капюшон. Его черные кудри блестели от песка. Песка и пота, заметила я.