Сплетение

Она выходит из дома совершенно без сил. Она знала, что ей придется сражаться за свой проект, но и представить себе не могла, что встретит такое сопротивление. Она чувствует себя как после ночного праздника: ей и муторно, и в то же время она протрезвилась. Без согласия матери и сестер она ничего не сможет сделать с мастерской. Они только что разрушили все выстроенные ею воздушные замки. Все ее воодушевление рассыпалось в прах, а на смену ему пришли сомнения и страх.

Она пойдет в больницу, к отцу, только там она может укрыться. Интересно, что бы он сказал на все это? Как бы поступил? Как было бы хорошо спрятаться сейчас у него в объятиях и долго-долго плакать – как маленькая. Уверенность покидает ее. Она не знает, что ей делать дальше – упорствовать в своих планах или похоронить их навсегда, сжечь на алтаре во имя всех этих умирающих традиций. Она разбита, измучена, она так устала от бессонных ночей, что смогла бы уснуть прямо здесь, на этой койке, рядом с папой. Уснуть и спать сто лет, как он, – вот чего ей хочется.

Джулия закрывает глаза.

И тут она видит себя наверху, в лаборатории. Отец тоже здесь, сидит и смотрит на море, как раньше. Он выглядит совершенно здоровым, безмятежным, умиротворенным. Улыбается ей, как будто ожидал ее прихода. Джулия садится рядом с ним. Она рассказывает ему о своих терзаниях, о своем горе, об этом чувстве собственного бессилия, которое душит ее. Говорит, что очень переживает из-за мастерской.

«Никому не позволяй сбивать себя с пути, – отвечает он. – Ты должна верить и дальше. У тебя сильная воля. Я верю в твои силы, в твои способности. Не отступай. В жизни тебя ждут большие дела».

Какой-то резкий звук будит ее, и Джулия вскакивает. Она заснула прямо здесь, рядом с отцом, в больничной палате.

Приборы, которые поддерживают в нем жизнь, звенят. К его кровати бегом мчатся медсестры.

И в этот самый миг Джулия чувствует, как рука отца шевельнулась в ее ладони.

Смита

Храм Тирупати, штат Андхра-Прадеш, Индия

Заря занимается над горой Тирумала.

Смита с Лалитой стоят в очереди паломников перед входом в храм. К ним подходит какой-то мальчик и протягивает несколько ладду – сладких шариков, приготовленных из сухофруктов и концентрированного молока. Состав и вес лакомства имеют особое значение, ведь его рецепт был продиктован самим богом Вишну, говорит он. Их готовят жрецы в храме и раздают паломникам. Съесть ладду – одна из ступеней процесса очищения. Смита благодарит бога за этот ниспосланный им чудесный завтрак. Приободрившись после нескольких часов сна и сладкого ладду, она чувствует себя готовой к новым жертвам. Она еще не говорила Лалите, что ждет их внутри храма. Если богатые несут туда в виде подношений еду и цветы, украшения, золото и драгоценные камни, то бедняки отдают Господу Венкатешваре единственное, что у них есть, – свои волосы.

Этому древнему обычаю тысячи лет: принести в жертву свои волосы – значит отречься от своего «я», предстать перед божеством во всем смирении, во всей наготе.

Войдя в храм, Смита с Лалитой попадают в решетчатые коридоры, где тысячи далитов днями напролет ждут своей очереди. Ждать можно очень долго, до двух суток, поясняет им человек, сидящий на полу у входа. Те, у кого есть хоть какие-то деньги, покупают билет, чтобы пройти быстрее. Паломники целыми семьями тут прямо и спят, чтобы не пропустить свою очередь. После бесконечного многочасового ожидания в этих импровизированных клетках они оказываются наконец в калианкате, огромном, четырехэтажном здании, где суетятся, делая свою работу, сотни цирюльников. Настоящий муравейник, где жизнь не замирает ни днем, ни ночью. Самая большая парикмахерская в мире, говорят здесь. Смита узнаёт, что стрижка стоит пятнадцать рупий. Да уж, даром ничего не делается, думает она.

В огромном зале, сколько хватает глаз, мужчины, женщины с младенцами на руках, дети, старики подставляют головы под бритвы цирюльников, читая нараспев обращенную к Вишну молитву. Увидев сотни голов, которые обривают одну за другой, Лалита пугается. Она плачет. Ей не хочется расставаться с волосами, они ей так нравятся. Защищаясь, девочка прижимает к себе куклу, этот тряпичный комок, с которым она не расставалась в течение всего путешествия. Смита наклоняется к ней и ласково шепчет на ухо:

– Не бойся. С нами бог. У тебя вырастут новые волосы, еще красивее, чем эти. Не волнуйся. Я пойду перед тобой.

Ласковый голос матери немного успокаивает девочку. Она смотрит на других детей, которых только что обрили: они проводят ладонью по голой голове и смеются. Похоже, что им совсем не больно, наоборот, им весело от того, какими они теперь стали. А матери, с таким же голым черепом, как и у них, мажут их желтым сандаловым маслом, которое, как считается, защищает кожу от солнечных лучей и инфекций.