Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая

От таких слов, сказанных дочерью, верховный эльф онемел, задохнувшись от негодования. На миг ему даже захотелось ударить её, по лицу, наотмашь, совсем как какой-нибудь человечишка, но он сдержался и нанёс строптивице, как ему казалось, куда более страшный удар.

– Ты не услышала самого главного! – повысив голос, произнёс Владыка в прямую как стрела спину уже стоящей в дверях эльфийки. – «Лучший» из расы людей отказался сражаться, не захотел гибнуть рядом с горячим юнцом. Он решил уйти за Великое море и отсидеться там. И ты знаешь, я уверен, что тебя он с собой не позовёт. Ему нужно будет возрождать свою расу, поэтому он, скорее всего, возьмёт в жёны одну из выживших женщин своего народа, чтобы она нарожала ему побольше отпрысков, ведь ты сможешь подарить ему лишь одного наследника.

– Скажи, отец, – не оборачиваясь, вдруг спросила эльфийка, – а как бы ты поступил на их месте? Попытался откупиться всем, чем только смог бы, как бессердечный тиран Кзар? Решил бы погибнуть в славной битве, как глупый гордец Атрид? Или трусливо попробовал бы спасти тех, кто остался, кто страстно хочет выжить – к примеру, детей, женщин? – Владыка хотел, было, ответить дочери и вдруг понял, что ответить ему нечего. Не было никакого «правильного», четвёртого пути, который бы подсказала ему мудрость его народа. Были только эти три, выбирать из которых в случае надобности пришлось бы и ему, Владыке перворожденных. – И ещё, – она всё же оглянулась, – ответь мне: хватит ли у тебя сил, чтобы загнать обратно во тьму легионы энэров после того, как они по твоему велению опустошат земли людей и начнут превращать наш мир в своё обиталище, где не будет места не только людям, но и гномам, троллям, даже гоблинам… и нам, эльфам? Ведь открыть тёмные врата куда как проще, чем захлопнуть створки, распахнутые рвущейся сквозь них толпой. Возможно, ты своими руками приблизил конец этого неба. Так кто же из вас возгордившийся глупец?..

* * *

Жалкие остатки народа некогда великого восточного королевства Солармирд длинной растянувшейся вереницей двигались на юго-восток, возглавляемые своим правителем. Вместе с ними двигались и те, кто с благословления короля Атрида решился покинуть Элтелмирд, готовящийся к последней битве, которая должна была дать время уходящим. Убедить бывших союзников последовать его примеру Такину не удалось, и это калёным железом жгло его сердце. До Великого моря оставался всего один переход длинною в день. Но предстояло ещё пережить и последнюю ночь. И хотя люди понимали, что забрались слишком далеко от мест постоянного нападения чернокрылых, и что последние несколько дней от заката до рассвета треклятая нелюдь их не тревожила, всё равно было страшно, жутко от терзавшего душу чувства, что опасность по-прежнему висит на плечах, дышит в спину.

Такин откинул полог своего шатра и окунулся в густую ночь, искрящуюся горящими вокруг огнями костров. Она казалась такой спокойной, таинственной, освещаемой сверху крупными хрустальными звёздами, перемигивающимися в непроглядной черноте неба. Даже не верилось, что всё это может оказаться обманом, в один миг превратившись в самый страшный кошмар для греющихся у костров людей.

Стоящий у входа воин не шевелился, будто и не человек был вовсе, а изваяние, вырубленное из камня. Король походя скользнул по нему взглядом и вдруг остановился – лицо молодого мужчины было ему знакомо. Память услужливо подсказала имя: Дэрин. Тот самый парень, который совсем недавно, всего дней десять назад спас половину объединённого тогда ещё войска.

– Ты родился под счастливой звездой, воин, солнце поцеловало твою колыбель – негромко, будто сам себе сказал правитель и отвернулся, намереваясь пройти мимо, но вдруг услышал тоже тихое:

– Вовсе нет, мой король.

– Почему же? – удивлённо обернулся тот. – Ты до сих пор жив…

Мужчина молчал, а слуха правителя восточного королевства коснулась незатейливая мелодия напеваемой какой-то женщиной колыбельной. Такин Солармийский прислушался и чуть улыбнулся:

– Слышишь? Когда-то много лет назад вот также пела мне моя мать. И тебе, наверное, тоже. – Он заглянул в лицо воину, и тот едва заметно кивнул. – Поверь мне, для этой женщины сейчас нет счастья большего, чем возможность петь эту колыбельную своему малышу, целому и невредимому. – Правитель помолчал немного и, вздохнув, добавил: – Самое ценное, самое главное счастье, которое дарит людям этот мир – это жизнь. Жизнь и любовь.

– А как же быть тем, кто потерял тех, кого любил? – Молодой мужчина по-прежнему стоял неподвижным изваянием, лишь ресницы его при этих словах чуть дрогнули, а в глазах самого короля почему-то мгновенно погас тёплый свет памяти, словно ветер свечу задул. Воин обозвал себя в душе последними словами и прикусил язык. – Простите меня, Ваше Величество. Этого больше не…

– Ты потерял своих любимых? Всех? Скажи мне, – перебил его правитель.

– Нет.

– Значит, помимо жизни у тебя ещё остался маленький кусочек сердца. Значит, тебе есть ещё ради чего жить. Гораздо меньше повезло тем, кто потерял всех. Но они всё равно живут.