Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая

И после этих слов невидимый доселе враг неожиданно бросился на людей всей своей силой. Но те, вскинув для защиты свои мечи, как по команде замерли на месте, когда трепещущие костры осветили, наконец, нападавших, которые оказались вовсе даже не воинами одного из «предавших» союзных королевств. Они вообще не были людьми, и нападение не было изменой.

Никогда раньше никому из людей не доводилось сражаться с чернокрылыми лицом к лицу. Никто не видел так близко их лишённые зрачков жгущие расплавленным золотом глаза на смуглых лицах, гротескно искажённых пляшущими тенями, и не ощущал всю свою ничтожность перед развёрнутыми чёрными кожистыми крыльями, затмевающими, оказывается, почти всё небо и делающими этих нелюдей ещё более похожими на демонов тьмы. На целых несколько секунд, длиною в вечность, на лагерь опустились ужас и паника.

Но вдруг в едва разбавленной утром темноте разнёсся сильный властный голос:

– Сгруппироваться! Держать оборону! – И человеческое воинство словно проснулось, вспомнив о том, кто они, и о том, что их враг также смертен. И – будь они прокляты! – это было уже не раз доказано! Тёмная злость охватила всех людей до единого, предала решимости и вымела из голов все мысли, заставляя не думать ни о чём, кроме голоса, отдающего приказы, которые должны быть мгновенно исполнены. С того мига человеческая армия превратилась в слаженно действующий механизм для убийства. Теперь только это стало главным, всё остальное – потом.

Стараясь больше не обращать внимание на сухой шорох закрывающих небо крыльев, люди сомкнули ряды, в горячке боя даже не замечая, что стоящий рядом порой оказывался воином другого королевства и был облачён в доспехи чужих цветов. Свалившаяся на голову нежданная опасность только теперь спаяла вместе разные народы, и страшный враг вдруг почему-то стал не так уж и страшен. Во всяком случае, не страшнее разъярённого горного тролля, даже немного уступал последнему в росте. Хотя и та высота, которая нынешним врагам людей была дарована природой, помноженная к тому же на силу и немалую ловкость, заставляли людей значительно попотеть, частенько благодаря оружейников за надёжную броню. Ведь на чернокрылых из доспехов и вовсе были одни только кожистые крылья, которые, к слову сказать, прямого удара мечом уже не выдерживали, в то время, как для того, чтобы прорубить каменную шкуру тролля, требовались немалые усилия. Но – боги! – как же этих крылатых демонов было много! Они всё лезли и лезли на ряды людей нескончаемым потоком. Хорошо ещё, что немалый рост и крылья вынуждали их драться сразу с несколькими воинами людей, закрывая подход другим чернокрылым.

Где-то слева мелькнул серебристый доспех короля Э́ртелмирда А́трида, мерцающий во мгле, словно чешуя белой рыбки-серебрянки. Неожиданно чёрное крыло стремительно метнулось вперёд, сбив с ног молодого короля, и тёмная фигура нацелилась коротким мечом ему в голову, с которой при падении слетел плохо закреплённый в спешке шлем. Но в последнее мгновенье другое лезвие, с выбитым на черене гербом правящего дома Сола́рмирда до половины вошло прямо под рёбра крылатому демону. Тот замер, так и не закончив замах, и выронив своё оружие, начал падать прямо на торопливо отползающего назад Атрида. Сильный пинок в мёртвое плечо заставил тело чернокрылого упасть в сторону, а в следующую минуту уже король Солармирда занял место эртелми́йского правителя, прикрывая его и давая время подняться.

В сердце Дэрина ярким огнём вспыхнула гордость за своего правителя, и ему жгуче захотелось быть достойным своего короля, совершить кучу подвигов в его славу и…

Чья-то рука с силой дёрнула его в сторону, выхватив из-под верхнего удара короткого лезвия. Дэрин и сам бы отбил этот выпад, но при этом скорее всего потерял бы меч или же подставил плечо, так что нежданному союзнику следовало бы сказать спасибо. Парень оглянулся и столкнулся взглядом с глазами пожилого мужчины, цепко смотрящими из-за забрала тёмно-синего шлема армии Хуо́рмирда.

– Не спи, малец, – бросил он, и залитая чужой кровью по самую рукоять булава с мерзким чавканьем врезалась в колено наседавшего на них врага. Тот, подкошенный, упал на руки, огласив ночной воздух рычащим криком боли, и затем рухнул окончательно с размозжённым следующим ударом булавы головой.