Сплетница

Первые несколько платьев никуда не годились. На первом Дженни едва не сломала молнию, которая зацепилась за лифчик. Второе даже не удалось натянуть на грудь. Третье смотрелось кошмарно. Четвертое сидело вполне прилично, но оно было ядовито-оранжевого цвета и с на редкость странной оборкой, создававшей впечатление, будто платье искромсали ножом. Дженни высунула голову из-за шторки, ища Морин. Из соседней кабинки вышли Серена с матерью, направляясь к кассе.

— Серена! — воскликнула Дженни, даже не подумав.

Та обернулась, и Дженни вспыхнула. Как она решилась заговорить с Сереной Ван дер Вудсен, когда на ней кричащее оранжевое платье с кошмарной оборкой?

— Привет, Дженни, — сказала Серена, лучезарно улыбаясь.

Она подошла к Дженни и расцеловала ее в обе щеки. Дженни глубоко вздохнула и схватилась за штору, чтобы не упасть. Серена Ван дер Вудсен… ее… поцеловала!

— Ух ты, платье не для слабонервных, — сказала Серена. Она наклонилась к самому уху Дженни и прошептала: — Тебе повезло, что ты не с мамой. Моя вынудила меня купить самое уродское платье во всем магазине.

Серена продемонстрировала обновку. Платье было длинным, черным и великолепным.

Дженни не знала, что и ответить. Она бы мечтала пожаловаться на то, что мать таскается с ней по магазинам. Она бы мечтала быть девушкой, которой позволено называть шикарное платье уродским. Но все это были мечты.

— Все в порядке, дорогая? — спросила Морин, подавая Дженни лифчик без бретелек для открытых платьев.

Дженни взяла лифчик, покраснела и обернулась к Серене.

— Вернусь к примерке, — сказала она. — До понедельника, Серена.

Она задернула шторку, но Морин тут же ее приоткрыла.

— Неплохой вариант, — сказала она, одобрительно кивая. — Тебе идет.

Дженни скривилась.

— А есть такое же, но черного цвета? — спросила она.

Морин нахмурила брови:

— Дорогая, тебе не по возрасту носить черное.

Дженни только сдвинула брови и отдала Морин стопку отвергнутых платьев, плотно задергивая за собой шторку.

— Спасибо за помощь, — сказала она.

Стащила через голову оранжевый наряд, сняла лифчик и потянулась за черным атласным обтягивающим платьем, которое выбрала сама. Она просунула руки и почувствовала, как ткань облепила тело. Когда она взглянула на свое отражение, малышка Дженни Хамфри исчезла из примерочной, уступив место опасной, игривой, сексуальной богине.

Туфли на каблуке, пояс с подвязками, помада «Вамп» от Chanel — и она засверкает. Черное годится на любой возраст.

Воскресный банкет

Ближе к полудню воскресенья на ступенях Метрополитен-музея толпился народ. Там были туристы и местные жители, которые заглянули на часок, чтобы потом хвастаться перед друзьями своей образованностью.

Тем временем в Египетском зале шел банкет для попечителей музея и их семей. Египетский зал был незабываемым местом для проведения ночных торжеств — весь в золоте, заполненный экзотическими экспонатами, над которыми сквозь стеклянную крышу мерцает призрачный лунный свет. Но для дневного банкета сложно было выбрать место хуже. Копченый лосось и яйца плохо сочетаются с мумиями фараонов. Яркое солнце с такой силой сияло сквозь крышу, что головная боль от вчерашней выпивки усиливалась десятикратно.

И кто придумал дневные банкеты? Воскресенья существуют для того, чтобы отсыпаться.

Зал был уставлен круглыми столами, за которыми собрались вычищенные и выглаженные обитатели пентхаусов. Элеонор Уолдорф, Сайрус Роуз, Ван дер Вудсены, Бассы, Арчибальды и все их дети сидели за одним столом. Блэр в полном унынии сидела между Сайрусом и матерью. Нейт с самой пятницы был в отрубе, а приходя в себя, снова пил и курил травку и теперь выглядел сонным и помятым, будто только что из постели. На Серене был один из нарядов, выбранных накануне матерью. Она сходила к парикмахеру, и теперь пряди волос мягко обрамляли ее лицо. Она казалась еще прекраснее, чем обычно, разве что очень нервничала и готова была подскочить от малейшего шума — сказались шесть чашек кофе. Только Чак как ни в чем не бывало потягивал «Кровавую Мэри».

Сайрус Роуз разрезал свой омлет с лососем и луком пополам и уложил его на ржаную булочку.

— А вот и долгожданный омлет, — сказал он, плотоядно вгрызаясь в свой бутерброд. — Знаете, иногда организм сам подсказывает, чего ему надо для счастья, — сказал он вслух, ни к кому не обращаясь. — Так вот, мой просто кричит: «Яиц, яиц!»

«А мой кричит: „Заткни свою пасть!“» — подумала Блэр.

Она подвинула к Сайрусу свою тарелку:

— Бери и мой. Терпеть не могу омлет. Сайрус отпихнул тарелку:

— Ешь сама. Ты растешь, тебе нужно больше есть.

— Именно, Блэр, — поддакнула мать. — Ешь омлет. Яйца полезны.

— От них волосы лучше блестят, — подтвердила Мисти Басс.

Блэр помотала головой.

— Не буду я есть куриные выкидыши, — упрямо сказала она. — Меня от них тошнит.

Чак потянулся через стол:

— Раз не хочешь, давай я съем.

— Прекрати, Чак, — всполошилась миссис Басс. — Ты ведешь себя как поросенок.

— Она сама сказала, что не хочет, — ответил Чак. — Верно, Блэр?

Блэр передала ему тарелку, стараясь не смотреть на Серену и Нейта, сидевших по обе стороны от Чака.