Спляшем, Бетси, спляшем!

Коле разрешили приехать в Лондон всего на две недели, и я решила поехать в Англию, чтобы не пропустить ни часа свидания с ним. В июне мы всей семьей селимся в арендованной квартире в Кембридже. Когда прилетает Коля, я безмятежно спокойна, ни слова сожаления и ропота на судьбу. Я решила, что две недели в году я должна сделать для Коли лучезарными. Мы устраиваем крестины Алика, и Саша невероятно горд, что он — крестный отец. Я держу сына за Клер, которую мы решили сделать крестной матерью. Я бы очень хотела венчаться здесь с Колей, и наплевать, что там будут думать по этому поводу, но я боюсь даже заикнуться об этом. В конце концов — не в этом счастье. Счастье было в том, что я две недели провожу с мужчиной, который для меня был всем. Я возила Колю по дорогим магазинам и покупала ему все, что мне нравилось. Мы побывали в редакции престижного арт-журнала и предложили переведенные мной Колины статьи о русском искусстве на рубеже веков. С написанным мной предисловием их приняли тут же. (Мой роман «Жизель» пользовался большим успехом). Наши дни проходили в развлечениях, а ночи — в любви. Краткость нашего свидания придала такую остроту чувствам, что я ощущала себя в постели молоденькой восемнадцатилетней девочкой, уговорившей взрослого мужчину научить ее любви. Я думаю, что Коля чувствовал то же самое, потому что видела, что он счастлив. Впервые время сработало на нас, и две недели вдруг растянулись невероятно и все никак не могли кончиться. Наконец законы природы вступили в силу и пришел день отъезда.

— Бетси, мы с тобой не говорили на эту тему, но сейчас я все-таки скажу. Мне намекнули в ОВИРе, что, как только Саше исполнится 18 лет, я уже не смогу с такой регулярностью ездить в Англию. И почему бы ему самому не приезжать на каникулы ко мне? — Я киваю головой, слов у меня нет, — Бетси, если будет совсем плохо — выходи замуж.

— Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю. Но ты подумай об этом не сейчас, а через полгода. Тогда ты сможешь объективно разобраться, легко ли тебе жить одной всю оставшуюся жизнь.

— Всю оставшуюся жизнь. Но это неправда!! Такого не может быть!! Есть какой-нибудь выход и мы его найдем.

— Лучше бы ты в это не верила, Бетси. Ты год за годом будешь жить в иллюзии, твоя жизнь пройдет одиноко и ущербно, и награды за это не будет. Я не верю, что мы когда-нибудь получим возможность соединиться навсегда. Мне скоро сорок лет, но ведь и тебе тоже не восемнадцать…

— Спасибо. Веселенькая перспектива. Но я сама буду решать, как мне жить. Помни только одно: любой вариант, любая возможность — и ты только позови. Больше я об этом говорить не хочу.

Плакать я начинаю только в аэропорту, а когда мы возвращаемся, у меня опять начинаются обмороки, как после смерти Алекса. Перепуганная Дженни звонит Саше, он вызывает Сару, и все они начинают ухаживать за мной и лечить. В Рим я лечу опять накачанная транквилизаторами. Мой римский врач предлагает лечение в швейцарской клинике, но это вызывает только истерический смех. Наконец, лекарства приводят меня кое-как в порядок. Я уже не плачу без причины и не прислушиваюсь к мужским голосам. Больше отдыха, спорт, развлечения — советуют мне, но у меня так не получается. После работы я подолгу играю с детьми, а вечером сажусь писать.

11. Первая роль

Я сочиняю три новеллы о счастливой любви — свою неосуществимую мечту. Женщины разного возраста, от 30 до 50 лет, находят свое счастье, проходя через все преграды и трудности современной жизни. Пишу я по-итальянски. Мое итальянское издательство тут же издает новеллы и вдруг передает мне просьбу с телевидения написать по ним сценарии для небольшого сериала о любви. Для меня это очень сложно, ведь в сценарии есть своя специфика. Работа настолько отвлекает меня, что я даже начинаю лучше спать по ночам. Тем временем режиссер через издательство узнает телефон Лизы Ферри. К его изумлению, мой секретарь из посольства объясняет, что леди Ферндейл принимает посетителей только по предварительной договоренности.

— Но мне нужна не леди Ферндейл, я звоню Лизе Ферри, писательнице, она пишет для меня сценарий!

— Минутку, — секретарь соединяется со мной, — леди Элизабет, вы будете говорить с режиссером телевидения?

Я беру трубку и с радостью соглашаюсь встретиться, так как надеюсь, что режиссер мне поможет в работе над сценарием. Я сразу предлагаю ему договориться с секретарем о времени встречи, она лучше знает мое расписание. Время находится через неделю. Тогда я приглашаю режиссера на сегодняшнюю премьеру, на которой я обязательно должна присутствовать.

— Отлично, я там тоже буду. Где я вас найду?

— В посольской ложе. До встречи.

Вечером ко мне в ложу заходит демонический мужчина. Я просто ошеломлена: огромные черные глазищи в ободке длинных черных ресниц кажутся обведенными черной краской, черные локоны, как на римских статуях, выпуклой лепниной, словно шлемом, охватывают голову, чуть прикрывая мощную шею. Да, ему нужно быть не в смокинге… Я смеюсь.

— Вам нужно быть не в смокинге, а стоять с пращей посреди площади.